* * *
Вся эта апокалиптическая эпопея напоминает великолепный собор, который выстроен из гранитных обид и крепкой вражды, вытесанной из самых твердых пород дерева. Я не думаю, что Джо’н в состоянии оценить все величие механизма, который он привел в действие.
Во-первых, никто не хочет работать с Циклоном Энни. Никто. В качестве исполнительного продюсера она бесит всех, потому что вообще ничего не делает и в то же время мешает работать всем остальным. Не говоря уже о том, что, кроме внутренней британской политики, она не разбирается больше ни в чем и до этой иерусалимской кампании выезжала за границу всего два раза в жизни.
Во-вторых, на проекте продюсером числится Джек-Список. С самого начала было понятно, что он будет бездельничать, лежа в шезлонге у бассейна в иерусалимском отеле, но его пригласили на яхту какого-то олигарха, так что теперь Джек бездельничает в шезлонге в открытом море, где его потчуют трюфелями и дорогущим шампанским многолетней выдержки. Однако знаю, что он непременно притащится в монтажную аппаратную исключительно для того, чтобы отравлять мне жизнь.
По поводу его отсутствия на съемках у меня смешанные чувства. С одной стороны, если бы передо мной постоянно маячила рожа Списка, я мог бы не выдержать и оскорбить его действием; с другой стороны, он наслаждается жизнью на яхте, а я тут за него вкалываю. На самом деле я один вкалываю за всех и получаю за это гроши, причем гроши оскорбительно малые, за которые будет работать только совсем уж отчаявшийся человек.
Я в одиночку мог снять весь сериал за те же гроши и с меньшей нервотрепкой, так зачем было брать на проект еще два рта? Джо’н не делает одолжений, и мне непонятно, с чего вдруг он устроил такую халяву для Энни и Джека. Хотя с Джеком все более-менее ясно: он бисексуал, и одна из его бабушек была цыганкой, так что он любит вставлять в разговор всякие хитровывернутые словечки типа «гаджо» и, когда бывает на скачках, притворяться, как круто разбирается в лошадях.
Я знаю, что Лилиан не хотела со мной работать, но она совершила ошибку, сказав об этом Джо’ну. Джо’н, конечно же, не преминул сообщить мне, сияя, как медный грош: «Она считает, что ты бездарный мудила, Бакс».
Сомневаюсь, что Лилиан употребила именно эти слова, но смысл высказывания был понятен, и Джо’н воспользовался шансом назвать меня в лицо бездарным мудилой. Хотя Джо’н по каким-то известным ему одному причинам относится к Лилиан чуть ли не с благоговением, он просто не мог упустить возможность причинить подчиненным побольше мучений.
Но вот главный прикол: при всей неприязни друг к другу мы могли бы неплохо сработаться. Пусть Джек прохлаждается на яхте. Пусть Циклон Энни отшелушивается в спа-салоне, списывая дорогущие процедуры на представительские расходы и периодически делая «ценные» замечания для проформы. Но знаете что? Всегда полезно иметь рядом кого-то, кто может вставить свои два пенса. У нас у каждого есть слепые пятна.
Лилиан могла бы сказать что-то такое, что еще не было тысячу раз сказано другими ведущими в кадре. Семтекс мог бы снимать потрясающие видеозарисовки вместо того, чтобы искать приключения с мордобоем. Все могло бы сложиться как нельзя лучше. Лев и агнец могли бы скооперироваться и открыть модный ночной клуб для единорогов. Мы все получили бы по куску пирога. Мы все пережили бы свой звездный час. Но нет.
На монтаже Энни тоже будет придираться, но это неважно. Вся фишка в том, чтобы отобрать лучшие сюжеты. Лакомые кусочки. Фрагменты, которые сразу цепляют. Проникновенные кадры. Остроумные шутки. Когда просматриваешь отснятый материал, у тебя нет сомнений, какие куски пойдут в дело. Разногласия вызывает вопрос очередности.
В художественном кино, если ты понимаешь, что получается полная муть, ты ставишь лучшие сцены в конце, чтобы зритель ушел с положительным впечатлением, которое, возможно, перекроет первый час откровенной тоски. В документальном кино все по-другому: зритель, как правило, не сидит в кинозале, словно в ловушке, заплатив за билет свои кровные в надежде получить что-то стоящее.
