После этого я ушел из его офиса, взял выходной, забрал Шарлотту и Ханну и повел их на фильм «Мумия возвращается» в Уокинге.
Как и любой ответственный любитель кино, я выключил свой телефон, как только сел, так что я не знал, что пока я наслаждаюсь древнеегипетским зрелищем возвращающейся мумии, во внешнем мире раскрылся портал в ад: зная, что мы с Лизой, женой Рона, хорошо поладили, он отправил за ней самолет на юг Франции, чтобы привезти ее в Англию и придумать план битвы. Его следующий ход – звонок Мэриголд и долгие уговоры по телефону. Так что к тому времени, когда я выходил из кинотеатра, на телефоне был огромный список пропущенных звонков, непрочитанных сообщений и голосовых сообщений.
Дома Мэриголд сказала: «Рон не отступит». И, конечно же, вскоре на пороге появились Рон с Лизой. У нас была долгая беседа, по ходу которой Рон высмеял Jaguar, предупредил меня о внутренней борьбе за власть между Ники и Бобби и спросил, хочу ли я в конечном итоге работать на Лауду – если, конечно, он захватит власть в команде, а в конце поинтересовался, чего я хочу от McLaren.
Я сказал: «Ну, в долгосрочной перспективе, я хотел бы участвовать и в других проектах, заниматься не только гонками».
– Например?
– Ну, в гонках мне нравится то, что это спорт, в котором участвуют человек и машина. Мне нравится, что ты соревнуешься с коллегами, работаешь с пилотом и участвуешь в множестве аспектов – компоновка, аэродинамика, инженерия, и каждый день что-то новое…
Рон посмотрел на меня: «И?»
– Если взять эту философию – о человеке и машине и спросить себя: а есть ли где-то за пределами автоспорта другое спортивное состязание с участием человека и машины, а на разработку тратятся миллионы фунтов? Есть, и это регата Кубок Америки. Я думаю, было бы здорово попробовать себя в этом.
Невероятно, но Рон согласился на контракт, который, грубо говоря, подразумевал, что если через 2 года я захочу отойти от Формулы-1 и поработать в Кубке Америки, он попытается найти бюджет для этого в McLaren. И если у него не получится, то он оплатит мне 50 % моего времени, потраченного на Кубок Америки. Кроме того, он согласился на ту же зарплату, какую мне обещал Jaguar.
Вошла Лиза. Она была очаровательна. «Ты будешь жалеть, если откажешься», – сказала она, уверяя, что меня очень ценят в McLaren.
После 4 или 5 часов обаяния и атаки с двух фронтов мы с Мэриголд вышли на кухню все обсудить. Предложение было весьма щедрым. Весьма и весьма щедрым.
Мы подумали, что по какой-то причине – в рамках какого-то спонсорского соглашения, например – Рон должен был оставить меня. Но зачем тогда он так жестко вел себя на переговорах? Возможно, Рон, пытаясь быть умнее всех, считал, что у меня нет альтернативы. Или, может, он так наказывал меня за то, что я не поклялся ему в бесконечной верности? Но он мастерски подчеркнул, что между Бобби и Ники Лаудой идет борьба за власть, а я интересовался Jaguar в первую очередь из-за Бобби. Отношения между руководителем команды и техническим директором имеют решающее значение. Я не хотел идти в Jaguar, только чтобы стать пешкой в борьбе за власть между менеджерами Ford. Рискованный шаг для карьеры. Мы пошли обратно в гостиную.
– Хорошо, – сказал я Рону. – Я остаюсь.
Конечно, вышло некрасиво, и я чувствовал себя ужасно, когда в следующий раз встретился с Бобби – он был очень расстроен. Но хорошо, что год спустя мы разрешили все разногласия и остаемся очень хорошими друзьями. Рон был прав, Бобби действительно продержался в Jaguar месяца два или около того, после чего ему указали на дверь. В последующие годы среди топ-менеджмента Jaguar была огромная текучка кадров, так что отказаться от перехода туда было, вероятно, правильным решением. Купив команду у Джеки Стюарта, Ford постоянно вмешивался в спортивные дела команды, а это никогда не приводило к успеху.
Итак, Рон меня удержал. Но ему это не понравилось. Я подозреваю, что он был очень недоволен тем, что один из сотрудников стал почти незаменимым. Втайне от меня он проинструктировал Мартина, чтобы подобное впредь не повторилось.
