Как научиться писать стихи. И хорошие стихи - страница 6

Для того чтобы понять, какие «украшения» нужны чувствам, лучше всего обратиться к японской или китайской поэзии, потому что культура внешнего образа европейцев разительно отличается от японской и китайской. В какой то мере она опередила европейскую и азиатскую, которая больше направлена на описание чувств и ощущений, в то время как японская и китайская, заранее определив символы чувств в природе, в своей поэзии переходит сразу к их расстановке. То есть поэзия заключается в таком сложении символов, которые могли бы вызвать наибольшее количество красок конкретного чувства: тоски, грусти, ожидания, красоты, воспоминаний и так далее.

Европейцы, создав направление импрессионизма, как теоретически, так и практически использовали японскую и китайскую культуру применения символов, не побоявшись представить ее в собственном понимании и создав направление эмоционального восприятия и представления мира.

Практически большинство великих художников, начиная с эпохи Возрождения (Микеланджело, позже Роден), стремясь воспроизвести классические образы в своих произведениях, показывали совершенство в классическом понимании форм.

В зрелый период своего творчества они тоже переходили к символам, что в свою очередь представлялось им переходом от гармонии внешнего к описанию чувств и страстей через жесты и символы. Слабость могла показать силу духа, воли и так далее.

Но то, что для японской и китайской поэзии и культуры было каноном, для европейцев становилось открытием, к которому они шли, разрушая старые направления. Европейцы шли к чувствам и краскам через их собственное понимание и представление. От японцев и китайцев они отличались тем, что их воля, их страсти и чувства были всегда свободны, но они хотели представить их такими, как виделось каждому из них.

Естественно, что центром создания новых направлений могла быть только та страна, которая опережала в своем развитии или в представлении чувств остальные, и это была Франция, Париж, потому что здесь постоянно появлялась необходимость в получении новых оттенков красок, и сюда приезжали работать те, кто чувствовал, что может их создать.

Э. Хэмингуэй написал: «Если ты был молод, и тебе повезло жить и работать в Париже, то Париж – это праздник, который всегда с тобой». Вся мысль и идея моего представления направлений в описании чувств сводится к одному: довести до каждого, кто хочет жить и кому не хватает красок, начинать самому творить, потому что это может сделать каждый.

Для японских самураев было обязательным умение расположить символы и представить их своим друзьям и женщине, они говорили языком чувств и представлений.

Один аргентинский поэт сказал: «Что значит сказать о женщине, что она только красива?» В переводе фраза может быть понята только так: или ничего не сказать о женщине, или это не женщина, или оскорбить женщину, – потому что женщина это больше.

Я хотел бы немного коснуться и искусства кино. Я очень люблю его, но здесь необходимо принять во внимание и то, что наши поколения учились и жили в ожидании кино, настоящего кино, где играли настоящие женщины.

Мне запомнился один польский фильм «Графиня Коссель», где король не мог добиться взаимности у женщины. Тогда он решил отказаться от нее и подошел к молодой и красивой итальянской певице. В это время ему поднесли кувшин из фарфора, который только собирались начать изготавливать в Саксонии. Восхищенный новинкой король как великую ценность преподносит кувшин певице, а та спрашивает его: «Это фаянс?..» Король с той же вазой поднимается к графине, и она восторженно описывает всю прелесть кувшина. В результате король подписывает соглашение, которого она добивалась долгие годы. В жизни тоже есть «фаянс» и есть «фарфор».

Много великих актрис, представлявших образы женщин, имена их известны, они всегда играли женщин разных темпераментов и характеров. Такие как Софи Лорен, Вивьен Ли или Одри Хепберн, но только одна из них сыграла так, что ты начинаешь задумываться над образом женщины – Анни Жирардо. В первый раз я видел ее в фильме «Рокко и его братья» – как она надевала чулки. Это была невероятная, потрясающая картина моего открытия Женщины.