Как король Эльфхейма научился ненавидеть истории - страница 8

И тут ему все стало ясно. В венах дочери грозной Орлаг, способной править жестокими и бесконечными глубинами Подводного мира, с самого рождения текла ледяная кровь. Конечно, она ненавидела пустую лесть и презирала раболепную суету его братьев и сестер. Он ухмыльнулся в ответ, оценив ее шутку.

В этот момент к ним подоспела Силия. Рот принцессы был открыт, словно она готовилась сказать что-нибудь, что могло бы отвлечь почетную гостью от ее проклятого младшего брата, который мог оказаться вовсе не таким дрессированным, как они все полагали.

– О, пойди прочь, Силия, – Кардан отмахнулся от старшей сестры, прежде чем она успела сказать хоть слово. – Ты утомляешь морскую принцессу.

Силия быстро захлопнула рот, и на ее лице появилось нелепое, удивленное выражение.

Никасия засмеялась.

Несмотря на обаяние и прочие неоспоримые достоинства старших принцев и принцесс, именно Кардан выиграл расположение морской принцессы. Это была первая победа в его жизни.

Когда Никасия выделила Кардана среди прочих, к нему потянулись и другие фейри. Наконец вокруг него образовалась небольшая группа юных негодяев. Вместе они рыскали по островам Эльфхейма в поисках неприятностей. Они превращали древние гобелены в жалкие лоскуты и устраивали пожары в Кривом лесу. Они доводили преподавателей дворцовой школы до слез и запугивали придворных.

Валериан любил жестокость так же сильно, как некоторые фейри любили поэзию.

У Локка был неутолимый аппетит к увеселениям, а также целое поместье, где они могли творить все, что им вздумается.

Никасия презирала сушу и всех ее жителей, а потому еще больше желала заставить весь Эльфхейм склониться перед ней.

А Кардан, во всем копирующий старшего брата, научился использовать свой статус, чтобы заставить народ расшаркиваться и унижаться, кланяться и умолять. Он наслаждался ролью злодея.

Злодеи были потрясающими. Они могли быть жестокими и эгоистичными, могли прихорашиваться перед волшебными зеркалами, отравлять яблоки и заключать беспомощных девушек в стеклянных горах. Они потакали своим самым низменным порывам, мстили за малейшее оскорбление и получали все, чего желали.

Конечно, в итоге они оказывались в бочках, утыканных гвоздями, или умирали в мучениях и позоре, танцуя в раскаленных железных туфлях на потеху толпе.

Но, прежде чем получить заслуженное наказание, они были милее, румяней и белее всех на свете.

Принц Кардан вовсе не чувствовал себя по-злодейски, пересекая море на спине огромного мотылька одним поздним вечером. Раньше этот мотылек из Кривого леса принадлежал его матери и был приручен с помощью меда и вина.

Когда его мать оказалась в Башне Забвения, мотылек остался не у дел и легко согласился служить Кардану в обмен на несколько глотков медовухи.

Из-за пыльцы, сыпавшейся с его крыльев, принц начал чихать. Он проклинал мотылька, свою необдуманность, а больше всего – человеческую женщину, отчаянно цепляющуюся за его талию.

Кардан убеждал себя, что это всего лишь розыгрыш, устроенный в отместку за жестокое обращение старшего брата, но дело было серьезное. Он украл одну из служанок Балекина.

Кардан совершенно точно не спасал эту женщину и клялся себе, что больше никогда не сделает ничего подобного.

– Думаю, ты знаешь, что я от тебя не в восторге, – хмуро сказал он, обращаясь к Маргарет.

Она не ответила. Кардан не был уверен, что она вообще услышала его из-за шума ветра.

– Ты дала Балекину обещание. Глупое, но все же обещание. Ты заслужила… – Он не мог выдавить из себя остаток предложения. «Ты заслужила все, что с тобой произошло». Это была ложь, и хотя народ умело хитрил и сбивал с толку – ни один фейри не мог сказать того, что не являлось правдой.

Кардан поднял глаза: звезды с осуждением смотрели на него с ночного неба.

Принц хотел крикнуть им, чтобы они не смели думать, будто он какой-то жалкий слабак, но не был уверен, что эти слова не застрянут у него в горле.

В присутствии смертных слуг ему всегда становилось не по себе.

Их пустые глаза и потрескавшиеся губы. Они не были похожи на близняшек из дворцовой школы.