Хайек же в общих чертах объясняет, почему так складывается дело в истории человечества. Мы движемся вперед методом проб и ошибок.
Было бы ошибкой полагать, будто для достижения более высокого уровня цивилизации нам достаточно просто реализовать на практике идеи, которыми мы руководствуемся сегодня [Там же: 44].
Лучшие рациональные идеи лучших умов человечества запросто оказываются ложными в свете опыта, полученного в ходе развития.
К чему это приводит в бизнесе, мы все сегодня понимаем. Это приводит вовсе не общему кризису капитализма и не к торможению развития, как полагали еще недавно советские марксисты, а к эффективной конкуренции и к созидательному разрушению (по терминологии выдающегося экономиста-австрийца Йозефа Шумпетера). Если выясняется, что бизнес-стратегия в одной фирме ложная, то данная фирма несет существенные убытки или даже прекращает свое существование, однако при этом другие компании на рынке продолжают работу, демонстрируя, что идеи, заложенные в их стратегии, были правильными. Неудачники же при этом оказываются вынуждены признать ошибки, разрушить то, что у них было, обновить оборудование и двинуться по тому пути, который проложили творцы лучших идей.
Похожим образом, если несколько упростить проблему, обстоит дело и с развитием обществ. Разные люди в разных местах предпринимают попытки изменить жизнь человечества. В ходе конкуренции разных стратегий преобразования выясняется, что одни идеи провальны, тогда как другие – способствуют развитию. И выясняется это на практике, где может запросто случиться конфуз даже в том случае, когда апологеты некой теории объявляют ее «единственно верным учением».
Цивилизация – результат накопленных проб и ошибок
Как бы ни было унизительно для человеческой гордости, следует признать, что прогресс и даже простое сохранение цивилизации зависит от максимума возможностей для случайных событий» [Там же: 51].
Глядишь, где-то обстоятельства случайно складываются так, что мы продвигаемся на новый уровень развития. Причем не обязательно на тот, на который сперва нацеливались. Например, можно заметить, что европейцы в XVI–XVII веках пролили реки крови, стремясь разобраться, как следует правильно верить в Бога. К единой трактовке религиозных проблем они не пришли, зато «на выходе» получили экономическое чудо, которое трансформировало общество и со временем даже привело к секуляризации.
«Цивилизация – результат накопленных проб и ошибок» [Там же: 86]. Лишь когда пробы вдруг дали наконец неожиданный результат, лучшие умы человечества стали порождать лучшие идеи и рациональным образом вести работу над ошибками в тех странах, которым не посчастливилось ранее случайно прийти к успеху. Идеологи стали объяснять правителям и народам, где развитие лучше удается и чей опыт следует позаимствовать. Реформа пошла за реформой. Модернизация изменила облик Западного мира. А мыслители задним числом объяснили человечеству, что Просвещение привело к Прогрессу. Но вообще-то, отмечает Хайек,
эволюцию общества нельзя назвать прогрессом, потому что она не является плодом человеческого разума, стремящегося при помощи известных методов достичь поставленной цели. Было бы правильнее думать о прогрессе как о процессе формирования и изменения человеческого интеллекта, процессе адаптации и обучения, в ходе которого постоянно изменяются не только известные нам возможности, но и наши собственные ценности и желания [Там же: 63].
В «Конституции свободы» вся эта логика развития намечена лишь отдельными штрихами. Если бы за шесть десятков лет, прошедших со дня выхода книги, не появилось множества трудов в области экономической истории и исторической социологии, показывающих, как на деле все в мире получалось, я не только не смог бы предложить всей этой интерпретации идей Хайека, но, наверное, даже не смог бы адекватно понять его идеи. И вот загадка: все эти труды были созданы не в рамках австрийской школы. Некоторых авторов даже отличает такая левизна взглядов, от которой Хайек пришел бы в ужас. То есть, хотя он и был признан великим пророком в своем либеральном «отечестве», данное направление его мысли последователи проигнорировали. Историческая социология в австрийской школе остается «тайным учением», которое не скрывают, конечно, но и не пропагандируют.
