Он никогда не был модником, одевался, как того требовали приличия, но сейчас вид у него был потрепанный. Его неряшливость уже не была лишь милой чертой знакомого облика. Налицо был начинающийся распад личности. Когда она видела его в последний раз, у него была лишь проседь в волосах. Теперь он стал почти совсем седой.
Это она нанесла ему такой удар.
– Ой, Айриш, прости меня, пожалуйста. – Не в силах сдержать рыдания, она прижалась к нему, обхватила его руками.
– У тебя другое лицо.
– Да.
– И голос хриплый.
– Знаю.
– Я узнал тебя по глазам.
– Я очень рада. Внутри я не изменилась.
– Ты хорошо выглядишь. Как ты?
Он чуть отстранил ее и неловко погладил своими большими руками.
– Хорошо. Меня собрали по кусочкам.
– Где ты была? Господи, как я рад тебя видеть!
Они опять прижались друг к другу и заплакали. Тысячи раз она прибегала к Айришу за утешением. Когда отец уезжал, Айриш целовал ее поцарапанные локти, чинил сломанные игрушки, просматривал ее школьные табели, ходил на ее уроки танцев, наказывал, поздравлял, сочувствовал.
Но сейчас Эйвери чувствовала себя старшей. Они поменялись ролями. Это он прижимался к ней и искал утешения.
Как-то они добрались до дивана, потом ни один не мог вспомнить, как. Когда слезы кончились, он вытер ее мокрое лицо руками, быстро и нетерпеливо. Он был явно смущен.
– Я боялась, что ты будешь сердиться, – сказала она, высморкавшись в бумажный платочек.
– Я и сержусь. Если бы я не был так рад тебя видеть, я бы тебя как следует отшлепал.
– Ты нашлепал меня однажды, когда я как-то ругала маму. Потом ты плакал больше, чем я. – Она дотронулась до его щеки. – Ты размазня, Айриш Маккейб.
Вид у него был раздраженный и раздосадованный.
– Что случилось? У тебя была амнезия?
– Нет.
– Что тогда? – спросил он, не сводя с нее пристального взгляда. – Никак не могу привыкнуть к твоему виду. Ты похожа на… Кэрол Ратледж.
– Вот именно. На жену Тейта Ратледжа – покойную жену. ( В его глазах блеснула догадка.) Она летела тем же рейсом. Ты опознал мое тело, Айриш?
– Да, по твоему медальону.
Эйвери покачала головой:
– Это ее тело ты опознал. Мой медальон был у нее.
Его глаза наполнились слезами:
– Ты была вся обгоревшая, но волосы твои…
– Мы выглядели так похоже, нас даже приняли за сестер всего за несколько минут до неудавшегося взлета.
– Как?..
– Слушай внимательно, я все тебе расскажу. – Эйвери взяла его руки в свои – этим жестом она молча просила его не перебивать. – Когда в больнице через несколько дней я наконец пришла в сознание, я поняла, что забинтована с ног до головы. Я не могла двигаться, видела только одним глазом, не могла говорить. Все называли меня миссис Ратледж. Сначала, наверное, у меня была амнезия, потому что я не помнила, миссис Ратледж я или миссис Кто-нибудь. Я была не в себе, у меня все болело. Когда я наконец вспомнила, кто я, я поняла, что произошло. Видишь ли, мы поменялись местами.
Она рассказала ему о тех мучительных часах, когда она пыталась объяснить, кто она такая.
– Ратледжи наняли доктора Сойера, чтобы он восстановил мое лицо – лицо Кэрол – по ее фотографиям. Я никак не могла дать им понять, что они совершают ошибку.
Он высвободил свои руки из ее и в задумчивости провел ими по своему лицу.
– Мне надо выпить. Будешь?
Через несколько мгновений он вернулся со стаканом, на три четверти наполненным неразбавленным виски. Эйвери ничего не сказала, но неодобрительно посмотрела на стакан. Он с вызовом отхлебнул порядочный глоток.
– Ну ладно, до этого места все понятно. Была совершена ошибка, а ты не имела возможности об этом сказать. Но когда смогла, почему не сказала? Другими словами, почему ты до сих пор играешь роль Кэрол Ратледж?
Эйвери встала и начала расхаживать по неприбранной комнате, делая бесполезные попытки что-то привести в порядок, а на самом деле пытаясь собраться с мыслями. Сложно будет убедить Айриша в том, что ее план был продуман и обоснован. Он придерживался мнения, что репортеры должны сообщать о новостях, а не делать их. Им отведена роль наблюдателя, а не участника. Это всегда было предметом спора между ним и Клиффом Дэниелзом.
