– Может, едет? – подал из лучших чувств голос другой оператор.
– Может, – буркнул Айриш, зажигая сигарету, которую первоначально собирался просто держать во рту. – А пока он едет, я посыпаю туда тебя. Если поспешишь, еще захватишь отъезд Ратледжей из гостиницы. А нет – жарь что есть духу за ними в Кервиль. И отчитывайся каждые пять минут, – прорычал он в спину оператору, который стремглав кинулся из комнаты вместе с корреспондентом. Оба благодарили Бога за то, что уносят ноги целыми и невредимыми.
Айриш опять схватился за телефон и набрал номер, который уже успел запомнить наизусть.
– Доброе утро, – проворковал приятный голос. – «Паласио дель Рио».
– Мне необходимо говорить с миссис Ратледж.
– Извините, но я не могу вас…
– Знаю, но это важно.
– Если вы назовете свое имя и но…
Он нажал на рычаг, прервав ее слащавые рулады, и тут же позвонил Вэну. Потянулись бесконечные гудки, под аккомпанемент которых Айриш метался по комнате, насколько ему позволял телефонный провод.
– Ну дайте мне только до него добраться, – отобью ему яйца ко всем чертям.
Тут он схватил за шиворот посыльного, который на свою беду попался ему под руку:
– Эй, поезжай туда и вытряхни эту задницу из кровати.
– Кого, сэр?
– Вэна Лавджоя. О ком еще может идти речь, дурья башка? – нетерпеливо взревел Айриш. И почему это именно сегодня все или куда-то запропали, или вконец отупели? Он накарябал адрес Вэна на листке бумаги, сунул его мальчишке, который был ни жив ни мертв от страха, и грозно предупредил: – Без него не возвращайся.
* * *
Эйвери появилась на пороге отеля, сжимая влажными пальцами ладошку Мэнди, а другой рукой машинально держась за локоть Тейта. Улыбаясь перед бесчисленными камерами, она от души надеялась, что ее лицо не дергается и не кривится. По пути к лимузину, ожидавшему у подъезда, Тейт показывал поднятый вверх большой палец и самым обворожительным образом улыбался в нацеленные на него объективы. Они так похожи на дула пистолетов, мелькнула у Эйвери мрачная мысль. Уверенный голос Тейта перекрыл шум городского транспорта и гул толпы:
– Чудесная погода, как раз для выборов. Хороша и для избирателей, и для кандидатов.
На него обрушился шквал вопросов, касавшихся значительно более серьезных тем, чем погода, но Эдди быстро провел их к машине и усадил на заднее сиденье. К своему большому огорчению, Эйвери поняла, что он тоже едет с ними в Кервиль, и она снова не сможет побыть наедине с Тейтом. Утром тоже ничего не получилось. Когда она проснулась, он уже встал и оделся. Завтракать он тоже спустился один, пока Эйвери приводила в порядок себя и Мэнди.
Лимузин тронулся с места, и она оглянулась, пытаясь разглядеть через заднее стекло Вэна. На глаза ей попалась команда «Кей-Текс» из двух человек, но камеру держал не Вэн, а какой-то другой оператор. Приему? – недоумевала она. Где же он?
Не оказалось его и в толпе репортеров, собравшихся на избирательном участке в Кервиле. Ее беспокойство росло с каждой минутой, и в конце концов Тейт наклонился к ней и прошептал:
– Улыбнись же, Бога ради. А то ты выглядишь так, будто я уже проиграл.
– Я боюсь.
– Боишься, что я проиграю еще до конца голосования?
– Нет. Боюсь, что ты погибнешь. – Несколько мгновений она выдерживала его взгляд, пока не вмешался Джек с каким-то вопросом.
Обратная дорога в Сан-Антонио казалась просто нескончаемой. В этот день движение было более сильным и за городом, и в центре. Когда они выходили из лимузина, Эйвери снова окинула взглядом толпу у подъезда. И заметила знакомое лицо, но совсем не то, которое хотела увидеть. Через улицу, у дверей зала для приемов, стоял седой мужчина. А Вэна опять нигде не было.
Ведь Айриш ей обещал.
Что-то случилось. Когда они вошли к себе в номер, она извинилась, прошла в спальню и позвонила. После десяти звонков в редакции новостей сняли трубку.
– Айриша Маккейба, пожалуйста, – выдохнула она.
– Айриша? Хорошо, пойду его поищу.
Ей самой доводилось работать в дни выборов, и она знала, какой это кошмар и какие нагрузки выпадают тогда на службу информации. Все трудились с предельной интенсивностью. «Айриш», – шептала она в нетерпении. И все вспоминала, как стоял на тротуаре Седой, неподвижный и настороженный, словно часовой.
