– Я поговорю с мистером Ратледжем и сразу с вами свяжусь. В любом случае, мы благодарны вам за вашу заинтересованность. Спасибо за приглашение.
Он повесил трубку, но, к огорчению Фэнси, прошел мимо нее в ванную. Там он причесался и вымыл руки.
– Что с тобой, к чертовой матери, творится? – резко спросила она, последовав за ним.
– Ничего. Спешу, только и всего.
– Ты злишься оттого, что дядя Тейт заставил тебя выгнать этих задниц, да?
– Я не злюсь. Я просто с этим не согласен.
– Тогда не вымещай на мне свое настроение.
– Я не вымещаю. – Он поправил галстук и проверил запонки.
– Ничего была сценка утром, а? Никогда не видела, чтобы дядя Тейт так разошелся. И был такой симпатичный, когда завелся. Люблю, когда мужчина на взводе. – Она обняла Эдди сзади и нажала ладонями ему на ширинку. – Сдерживаемая ярость – это ужасно сексуально.
– У меня нет сейчас на тебя времени, Фэнси. – Он отвел ее руки и вернулся в спальню.
Она плюхнулась на кровать и стала смотреть, как он перебирает бумаги в своем дипломате – такой красавчик с сосредоточенно нахмуренным лбом.
Опять вдохновившись, Фэнси перекатилась на постели, облокотилась о деревянную спинку, стянула с себя белую хлопчатобумажную водолазку и швырнула ее на пол, где уже валялись ее трусики. Потом, оставшись в одной мини-юбке и красных ковбойских ботинках, она тихонько его окликнула. Он повернул к ней голову. Она медленно провела языком по нижней губе и прошептала:
– Доводилось тебе поиметь пастушку?
– Между прочим, доводилось, – бесстрастно проговорил он. – Вчера ночью. В задницу. Забыла, что ли?
Ее широко разведенные колени сошлись вместе так стремительно, точно захлопнулся капкан. Она свесилась с кровати, схватила свою водолазку и напялила ее обратно, отчаянно пытаясь с ходу попасть руками в рукава.
Когда она заглянула ему в лицо, у нее на глазах блестели слезы.
– По-моему, так нехорошо.
– Похоже, прошлой ночью ты так не думала.
– Я не о том! – выкрикнула она.
Эдди невозмутимо закрыл кейс и взял свой пиджак.
– Странно слышать от тебя такое слово – нехорошо. – Он направился к двери.
Она схватила его за рукав:
– Почему ты сегодня со мной такой гадкий?
– Я тороплюсь, Фэнси.
– Значит, ты не злишься?
Он прошел мимо нее:
– Не злюсь.
– Я еще увижу тебя?
– Вечером на митинге. – Похлопав по карману и убедившись, что ключ от номера там, он взялся за ручку двери. Фэнси загородила ему проход.
– Ты ведь знаешь, о чем я. Увидимся позже? – С обольстительной улыбкой она принялась щупать его сквозь брюки.
– Да, я знаю, о чем ты. – Он оттолкнул ее руки и вышел, несмотря на все попытки помешать ему. – Постарайся пока не путаться под ногами.
Дверь за ним закрылась, и Фэнси от души выругалась. Она предвкушала интимный ланч, а после скоротечную, но буйную любовную схватку, а если бы позволило расписание Эдди, то и целых полдня неторопливых утех.
Надоело, с негодованием думала она. Все только и твердят, что о выборах. Ей, к чертям собачьим, обрыдло об этом слушать. Как будет замечательно, когда все закончится и Эдди сможет сосредоточиться единственно на ней.
Она опять облокотилась о спинку кровати и включила телевизор. Пара героев «мыльной оперы» барахталась под простыней. Кипя от зависти и разочарования, она нажала кнопку на пульте и переключила на другую программу. Джеральдо Ривера коротко излагал суть перепалки между проповедником-ортодоксом и обновленцем. Она снова сменила канал – теперь кучка домохозяек по очереди нюхала арахисовое масло в баночках. Пришлось вернуться к «мыльной опере».
Она была страстно влюблена в Эдди, но не могла не признать, что его притягательность отчасти состояла в некоторой отстраненности. Она знавала молодцов, которые, оседлав девчонку, в буквальном смысле слова теряли последние мозги. Рухни такому крыша на голову, он и не заметит, пока не кончит.
Другое дело Эдди. Исполнял он все по высшему разряду, но мысли его были при этом где-то далеко. Даже самые интимные действия никогда не требовали от него эмоционального участия. Он держался скорее как сторонний наблюдатель.
Такой железный самоконтроль восхищал ее. Это было нечто необычное, интригующее.
