— Вопрос принят, но прошу записать мое, особое мнение по нему…
Второй секретарь формально являл собой почти равную по величине и значимости фигуру с Первым. Первый и Второй обычно имели одни и те же привилегии. Однако во всех вопросах мнение и голос Первого имели решающее значение… Значение Второго состояло в том, что он как бы представлял некий второй центр власти, ограничивающий в определенной мере всесилие Первого. Он, как и Первый, являлся в некотором роде доверенным лицом политбюро».
— Я завел такой порядок, — вспоминал Семичастный, — ни одно решение ЦК партии не выпускалось без моей визы. Даже если уже Ахундов подписал.
Но в Баку он не задержался. Шелепин сумел правильно поговорить с Хрущевым, напомнить о хорошем работнике, чьи таланты пропадают в далеком Баку. Никита Сергеевич решил, что Семичастный достаточно наказан за свои аппаратные промахи и набрался политического опыта.
На первом после съезда организационном пленуме нового состава ЦК, 31 октября 1961 года, Хрущев предложил избрать новый состав секретариата ЦК и включил в него Шелепина. Это стало началом стремительной партийной карьеры. А через две недели после ухода Шелепина с поста председателя КГБ освободившееся место занял его друг и товарищ. Семичастному только что вырезали аппендикс. После операции он отдыхал в подмосковном санатории «Барвиха». Позвонил Шелепин:
— Завтра будь в ЦК.
Его принял Фрол Романович Козлов, сказал:
— Мы вас рекомендуем на пост председателя КГБ.
9 ноября 1961 года Владимира Ефимовича привели в кабинет Хрущева представляться в новой должности. Разговор продолжался пять минут. Никита Сергеевич напутствовал его на свой лад:
— У нас на этом посту чекистов было предостаточно. Дров столько наломали… Хватит. Нам нужен человек, который понимает, зачем эти органы существуют, и проводит политику партии. Шелепин начал расчищать, а вы продолжайте…
Новому председателю КГБ было всего тридцать семь лет. Никита Сергеевич и хотел работать с людьми такого возраста, не отягощенными прошлым, энергичными, не потерявшими интереса к работе и жизни.
Восстание в Новочеркасске
31 мая 1962 года постановлением правительства было принято решение о повышении закупочных цен на животноводческую продукцию. Это должно было стимулировать колхозы и совхозы, привести к увеличению производства мяса и молока.
Несмотря на все усилия Хрущева, советские люди сидели в основном на хлебе и картофеле. Ежедневный рацион рабочего и крестьянина в 1961 году: полкилограмма хлеба и триста с лишним граммов картофеля. И лишь сто тридцать граммов мяса и колбасы, тридцать граммов рыбы и рыбных консервов. Сахара и растительного масла крайне мало (см.: Российская история. 2012. № 4).
Но пока что выросли только цены в магазинах: на мясо — примерно на треть, на масло — на четверть.
Хрущев выступал на деревообрабатывающем комбинате в Архангельске. Объяснял политику партии и правительства:
— Нам пришлось поднять цены на мясо. Что случилось? А случилось то, что мы подняли пенсионерам размер пенсий, и подняли в несколько раз. Они что, деньги в кубышку положили? Нет, за мясом побежали. Раз — и в магазин. Мы выровняли зарплату. Вот у вас выровняли зарплату. А сельское хозяйство не поспевает с товарами. Что это значит? Очереди создались. Мяса не было. Наверное, у вас мяса тоже не было?
— С перебоями, — ответили из зала.
— Вот мы вынуждены были поднять цены на мясо на тридцать процентов. Вы думаете, нам было приятно поднимать?! Мы же знаем, что вы спасибо не скажете. Но выхода другого не было. Но мы уверены: год-два пройдет и, пожалуйста, кушайте порцию, а хотите — можете прибавить еще полпорции, а у кого аппетит хороший — две!
На обещание первого секретаря архангелогородцы, как положено, откликнулись продолжительными аплодисментами. Но вряд ли поверили.
Повышение цен на мясо и масло примерно на тридцать процентов, принятое постановлением ЦК и Совета министров, вызвало возмущение в различных городах России. Рабочие сталелитейного цеха крупнейшего в Новочеркасске электровозостроительного завода имени С. М. Буденного прекратили работу и потребовали повышения расценок.
