Но хрущевская десталинизация была частичной, двойственной, противоречивой. Смысл хрущевского доклада сводился к тому, что вся вина за преступления ложится на Сталина и нескольких его подручных. А остальные, получается, ни о чем не подозревали…
Довольно быстро партийные секретари сообразили, что, разрешив критиковать Сталина и преступления его эпохи, они открывают возможность обсуждать и критиковать и нынешнюю власть, и саму систему. Теперь уже в разоблачении сталинских преступлений видели одни неприятности.
Главное было не допустить и мысли о том, что массовые репрессии стали порождением сталинской системы. Ведь в таком случае следовало бы ставить вопрос о демонтаже этой системы. Преодолеть сталинизм не получилось, потому что он прорастал из всех пор советской власти. Чтобы избавиться от сталинизма, следовало изменить все политическое устройство страны. Об этом Хрущев и подумать не мог.
Немалая часть российского общества обижена на историю — она шла не так, как хотелось. Многие с менталитетом обиженного подростка воспринимают напоминания о трагедиях и преступлениях как чей-то личный выпад против них, как попытку «украсть у них победу», лишить их роли триумфаторов, мирового лидерства.
Споры о ХХ съезде, о роли Сталина не прекращаются и по сей день. Это споры не только о его личности, но и о том, каким путем идти и какая система власти нужна. Восхваляют Сталина и презирают Хрущева те, кто считает исторический опыт вождя образцовым. Они уверены, что лучшие годы страны пришлись на сталинское правление, когда Советский Союз стал великой державой и нас все боялись. Сталин — настоящий государственник, который противостоял всему иностранному и давил внутренних врагов. Поэтому нужно возвращаться к его политике и к его методам — никакого либерализма внутри страны и жесткая линия в международных отношениях.
Поклонники Сталина увидели, к чему ведет реабилитация жертв массового террора, честный разговор о трагическом прошлом. Никита Сергеевич выдернул слепое поклонение вождю из фундамента, на котором стояло советское государство, и система зашаталась. То, что произошло после доклада Хрущева на ХХ съезде, продемонстрировало слабость системы, которая держится только на вертикали власти, на страхе.
Вот этого не могут простить Хрущеву, вот поэтому бранят, называют врагом государства. Власти всегда важно, чтобы ее боялись, чтобы не звучали критические голоса, чтобы не было сомнений и дискуссий. А от подданных власть желает слышать только долгие и бурные аплодисменты, переходящие в овацию…
Сейчас все вспоминают, как Хрущев в 1954 году передал Крым Украине. Но тогда это прошло под аплодисменты! Отчего же никто не возразил, даже не выразил сомнения? Потому что система осталась прежней! Самовластие, рождающее страх, и тотальная пропаганда, подавляющая способность мыслить. Любое недовольство — только после того, как вождь ушел в мир иной или отправлен в отставку.
Во главе страны в 1964 году встали трое — Леонид Ильич Брежнев, первый секретарь ЦК, Алексей Николаевич Косыгин, председатель правительства, и Николай Викторович Подгорный, который фактически занял ключевой пост второго секретаря ЦК, а через год стал председателем президиума Верховного Совета СССР.
Тогда они были как бы на равных. И вообще в президиуме ЦК собралось довольно много сильных и самостоятельных фигур с большой перспективой. Некоторые из них казались очевидными кандидатами на пост главы партии и государства. Но очень скоро все они исчезнут с политической арены. А Леонид Ильич Брежнев останется и будет руководить страной восемнадцать лет…
Еще на Урале в молодые годы Брежневы купили лошадь, ездили в санях, и Леонид Ильич полюбил охоту, оставшуюся его главным развлечением на всю жизнь. В зрелые годы поучал товарищей:
— Надо есть мясо диких животных, в них много микроэлементов.
Став главой страны, не отказывал себе в этом удовольствии. Поскольку охотой увлекалось почти все советское руководство, то и встречи с руководителями соцстран проводились с ружьями в руках. Своего рода «охотничья дипломатия».
