– Я удовлетворен. Вот этот – Келсо. Убедитесь сами.
Он передал карточку Фогелю. Тот опустился на колени и провел необходимые операции. Закончив, Фогель встал, хмурый и побледневший, и протянул листок мне.
– Будьте так добры, мистер Мартин. Свидетельства двух абсолютно незаинтересованных свидетелей вполне хватит для любого суда.
Я опустился на одно колено и заглянул в рот. Мне не потребовалось и минуты, чтобы убедиться в полном соответствии описания увиденному. Совпадало не только количество зубов, но также три золотые пломбы и две фарфоровые коронки находились на своих местах.
Я вернул карточку обратно Фогелю.
– Насколько я могу судить, все полностью совпадает.
– Так и запишем, – отозвался Симонсен.
– На безымянном пальце левой руки еще должно быть золотое кольцо с печаткой. На внутренней стороне – надпись: «От Сары с любовью. 22.2.52».
Кольцо тоже оказалось на месте, но палец распух, и плоть заледенела. Моя попытка снять его была безуспешной. Симонсен присел рядом, достал острейший охотничий нож и спокойно отрезал палец. Внимательно всмотревшись в кольцо, он передал его мне. Надпись была отчетливо видна и полностью соответствовала тому, что сказал Фогель.
Все опять замолчали, потом я четко проговорил:
– Полагаю, он должен был быть одет в чужое пальто.
– Что ты имеешь в виду? – резко спросил Симонсен.
– Если заглянуть на подкладку пиджака, там должна быть нашивка с фамилией Харрисона, правильно, мистер Фогель?
– А в кармане была еще карточка на имя Харви Стейна, – сумрачно добавил он.
– Он, пожалуй, любил пользоваться чужими именами, – заметил я.
Но Фогель ничем не выдал себя.
– Это загадка, которую уже никогда не разгадать, – вздохнул он.
Симонсен явно заинтересовался нашим разговором, но, очевидно, решил до поры до времени не вмешиваться.
– Пожалуй, следует позвать миссис Келсо.
Но этого не потребовалось. Она, оказывается, уже стояла ярдах в десяти у нас за спиной. На ней по-прежнему были солнцезащитные очки, скрывающие выражение глаз, но лицо было белым как мел: Фогель шагнул к ней, держа на ладони кольцо. Она подошла, сняла перчатку и очень аккуратно взяла его двумя пальцами, рассматривая. Потом покачнулась и упала бы, если бы Фогель не подхватил ее.
– Пойдем в палатку, дорогая, – проговорил он. – Тебе здесь нечего делать.
Но она энергично замотала головой.
– Я должна его увидеть! Должна!
Высвободившись, она подошла к краю ямы. Не думаю, что ей удалось выдержать зрелище того, что осталось от ее мужа, более десяти секунд. Отвернувшись, она резко вскрикнула и упала на руки Фогелю.
Стрэттон поспешил на помощь. Я наблюдал, как они двинулись к палатке, и нечто типа восхищения шевельнулось в моей душе. Она действительно оказалась очень хороша. И вполне могла бы играть на сцене Национального театра.
* * *
Мы исследовали останки «Цапли» вместе с Симонсеном. Тот делал записи и постоянно консультировался со мной. В первую очередь мы изучили два мотора на том крыле, которое не оторвалось при падении. По их состоянию трудно было понять, что произошло. С двумя другими дело обстояло не лучше. Интерьер салона представлял собой сплошное крошево; приборная доска оказалась разбита вдребезги.
И повсюду были следы замерзшей крови. Впрочем, когда Симонсен попросил меня занять место пилота, я выполнил просьбу без содрогания, хотя желудок и скрутило мгновенным спазмом.
– Ну, и что ты думаешь? – поинтересовался он.
– По приборам, точнее, по их останкам, сказать ничего нельзя, – покачал я головой. – Движки тоже не дают разгадки. Честно говоря, думаю, мы никогда не узнаем, что произошло на самом деле.
– Можно попытаться предположить.
– Одному Богу известно. Это не связано с нехваткой горючего. У него были дополнительные баки. По всем законам машина должна была вспыхнуть как факел при столкновении с землей.
– Хорошо, тогда скажи мне следующее. Каким образом они могли сюда попасть, если должны были находиться на восемьсот миль южнее, над Атлантикой?
– Могу предположить, ошибка в навигационных приборах. Единственное приемлемое объяснение.
Он коротко кивнул и захлопнул блокнот.
– Согласен. Пойдем выпьем чайку. Пусть теперь Стрэттон зарабатывает свою пару центов.
