Тянуло Шелихова к Радищеву и то, что тот оставался в самых лучших отношениях с графом Александром Романовичем Воронцовым, президентом коммерц-коллегии. Наконец, знакомство по службе Радищева с управляющим Кяхтинской таможней Вонифатьевым, с которым Шелихову постоянно приходилось иметь дело, тоже было одной из причин, заставлявших Григория Ивановича искать дружбы с опальным дворянином.
С другой стороны, и Радищев остался в восторге от этого необычного для него знакомства с волевым русским купцом-самородком из глухого Рыльска, сумевшим завоевать без войск новые земли и начавшим осваивать их природные богатства…
Лодка Шелихова обогнала большой плот с крестьянской молодежью, возвращающейся с лугов. На фоне лесов показался четырехугольник до черноты потемневшего острожного тына с башнями по углам, а за ним — новешенький дом Радищева, только что им выстроенный.
Погруженный в свои невеселые думы, хозяин дома далеко унесся от начатого философского трактата «О человеке, о его смертности и бессмертии» и, рассеянно поглядывая в окно на дремучий лес, раскинувшийся на противоположном берегу реки, не видя ни его, ни плота, ни лодки Шелихова, машинально каллиграфическим почерком выводил на полях начатой рукописи: «От Иркутска 568, от Тобольска 2 953, от Москвы 5 894… почти 6 000».
«Вишь, куда загнала напуганная матушка! — мысленно усмехнулся он. — Вот и попробуй после этого открывать царям глаза или верить их словам…»
Ни одного слова порицания или неудовольствия не вызвал сделанный им в 1773 году перевод слова «деспотизм» словом «самодержавство», да еще с примечанием, что «самодержавство есть наипротивнейшее человеческому существу состояние».
«Поняла ли она тогда мои слова или притворилась, что не верит им? продолжал он рассуждать, охваченный тяжелым раздумьем. — Конечно, притворилась. Не она ли писала генерал-прокурору Вяземскому в 1775 году, что положение помещичьих крестьян таково, что если не воспоследует генерального освобождения от несносного и жестокого ига, то, не имеющие обороны ни в законах, ни вообще нигде, они могут впасть в отчаяние и что если не пойти по пути облегчения нестерпимого положения, то такое освобождение будет взято силой, против воли правителей… Но все это — сплошное притворство, игра. И напрасно Державин утверждал, что ей «можно правду говорить». Как раз наоборот, она любит лесть, хотя бы и самую грубую».
Вспомнился змеиный взгляд допрашивавшего его Шешковского и то, как дурашливый Потемкин, фамильярно приветствуя всесильного палача, всякий раз спрашивал его: «Ну как, кнутобойствуешь, дорогой?..» Холодок отвращения пробежал по спине Радищева.
«Да взять хотя бы Тайную концеярию и пытки. Существуют они или упразднены? — спросил он себ я и ответил: — Упразднены Петром III, что и подтверждено указом Екатерины еще в 1762 году, а на самом деле… Чем же хуже екатерининская экспедиция с Шешковским во главе Тайной канцелярии или Преображенского приказа?.. Все обман…»
Из сеней донеслась громогласная речь только что поступившей в горничные ссыльной девицы с Урала.
«Никак гости?» — подумал Радищев и, поднявшись, вышел навстречу.
— Какой добрый ветер занес вас в наши края, дорогой Григорий Иванович? — оживленно заговорил он, увидев Шелихова, и сейчас же распорядился: — Катя, проводи Григория Ивановича в ту комнату, подай умыться, да самовар на стол, быстро!
Шелихов с удовольствием ополоснул холодной водой искусанное мошкарой лицо и поспешил выйти к хозяину.
— Ну, как китайский торг, открыт? — спросил гостя сгоравший от любопытства и нетерпения Радищев после беглых вопросов о Наталье Алексеевне, о детках.
— Это дело решенное, — весело ответил Шелихов, предвкушая чайное блаженство и шумно усаживаясь за стол. — Из-за него-то я и очутился здесь у тебя, Александр Николаевич, — перешел он сразу на простецкое «ты». — Мехов у меня хоть отбавляй, затоварился, а ассортимента нет, и не хватает как раз вашего товара, белки…
— А я как раз закончил исследование о китайском торге и теперь хорошо понимаю твое беличье горе, — ответил хозяин. — Охотники говорят, три года подряд неурожай кедровых орехов был, ну и сбежала белка в другие места, где посытнее… Ищи вот теперь, где она поселилась.
