Екатерина взяла в руки перо и, придвинув к себе лист бумаги, что-то отметила.
— Пробовали просвещать светом христианского учения?
— Ваше величество, с христианского увещевания повсеместно начинали. Дикие американцы великое усердие стать христианами являют, от них же первыми — племена алеутские… В воинской помощи, матушка государыня, також нуждаемся. Иноземцы, особливо бостонцы и аглицкие купцы-мореходы, не токмо товар перебивают и знатные цены зря назначают, да на нашу к тому погибель на порох и пушки выменивают. Ловом же звериным сами не промышляют.
— Своими силами не можете справиться?
— Справляемся, ваше величество, да надолго ли сил наших хватит? Большие тысячи войска требуются, а сами поставить можем только две или три тысячи, да и то не дюже надежных… Крепости тоже строить надобно… Торопиться надо захватить острова к полдню ближе, земля наша дюже прохладная, не родит, дожди тоже превеликие… Хлеб у нас дорогой, возим далече, из Сибири…
Екатерина сначала было записала, потом отчеркнула написанное и поставила сбоку большой вопросительный знак.
— Сами-то между собой дружно ли живете, российские промышленники?
Шелихов молчал.
— Говори без утайки…
— Плохо меж собой живем, матушка, чего таить. До кровопролитных дел доходим и тем сами себе прибытки уменьшаем.
— Это очень дурно, — недовольным голосом отметила императрица. — А чего же поделить не можете?
— Набольшого не имеем, которому все бы повиновались, а хозяев много каждый хочет сорвать, жадничает.
Екатерина нахмурилась: ясно было, что неуклюжий намек Шелихова на монополию не понравился.
— Не помиритесь, — твердо сказала она, — чиновника своего пошлю, ему повиноваться будете.
— Силы рабочей, матушка государыня, недостаточно имеем, — постарался Шелихов перевести разговор на другое. — А ремесленников, почитай, и совсем нет.
— Много надобно?
— Да человек бы ста полтора, хотя из сибирских ссыльных, что на поселение выписаны. Многие бы по своей охоте…
Екатерина записала и тихо сказала: «Дам».
— Калгов покупать у них бостонцы и аглицкие мореходы предлагают, вопросительно проговорил Шелихов и, подумав, добавил: — Ремесла иные из них знают…
— Калгов не надо, — нахмурившись, ответила Екатерина и кивнула головой в знак того, что аудиенция окончена.
Шелихов понял и встал, но был остановлен мягким жестом красивой белой руки государыни. Она, низко наклонившись к столу, что-то искала.
— Ах, вот, — она поднесла ближе к глазам исписанный листочек и, пробежавши его про себя, заметила: — Не сказал ничего о школах, о болезнях…
— Школы, ваше величество, стараемся иметь везде и грамоту распространяем, грамотные работники самим весьма нужны, а вот лекаря хушь бы одного и то не имеем…
Екатерина отметила.
— А какими больше болезнями хворают у вас?
— Вереда разные, животом тоже страдают — улитками морскими отравляются да травами дикими. Горячка тоже косит немало…
— А оспа? — живо перебила его Екатерина. — Оспу необходимо прививать, хотя я думаю, что у диких, вероятно, это будет трудно — будут бояться. А сами вы себе прививали?
— Да, ваше величество, у меня привита десять лет тому назад.
— В один год со мною, — улыбнулась Екатерина. — Но ее надо возобновлять, я уже возобновила один раз, года два тому назад, вот! — и, вздернув к плечу широкий рукав, поднесла к глазам сконфуженного и оторопевшего Шелихова обнаженную до плеча руку. На правом предплечье ясно были видны две оспины. — Да, да, несомненно, будет трудно, придется, пожалуй, действовать через их лекарей. У них есть такие?
— Лечат у них, ваше величество, шаманы.
— Попы ихние?
— Колдуны.
— Попробовать, однако, следует… — она позвонила. Вошел кабинет-секретарь.
— Поговори, голубчик, вот с ним, — кивнула она на стоявшего Шелихона, насчет прививки оспы американским народам. Да вот посмотри и остальное, она протянула вошедшему обе записки.
Шелихов, пятясь к двери, вышел. Беседа с кабинет-секретарем, державшим перед собой записки Екатерины, продолжалась часа полтора. Он живо интересовался путешествием Шелихова на острова, но особенно иркутским житьем-бытьем и Якоби.
В подробной беседе с секретарем Григорий Иванович затронул еще два существеннейших для русских владений в Америке вопроса, прежде всего — о самостоятельном отдельном порте на Охотском море в устье реки Уды. Помимо преимуществ чисто морских, место это имело и особое торговое значение, создаваемое ежегодной в течение трех месяцев — августа, сентября и октября оживленной пушной ярмаркой. Другим вопросом было дарование купеческим компаниям права самим заключать торговые связи и вести свободную торговлю с Японией, Китаем, Кореей, Индией, Филиппинскими и другими островами на Тихом океане.
