На основании постановление СТО СССР от 14 сентября 1926 г. "Об обязательном окладном страховании в сельских местностях" Экономическое совещание РСФСР полностью освободило от уплаты страховых платежей всех иммигрантов и реэмигрантов, занятых в сельском хозяйстве (см. там же, 1926, ст. 473, "Инструкция по применению льгот по обязательному окладному страхованию в сельских местностях РСФСР на 1926-1927 год"). А 23 мая 1929 года постановлением Экономического совещания иммигранты и реэмигранты, занимавшиеся рыбным промыслом, были полностью освобождены от платежей по обязательному окладному страхованию на 1929 год (см. там же, 1929, ст. 487).
ЭМИГРАЦИОННАЯ ПОЛИТИКА, 1917-1927
Первая мировая война и распад Российской империи, приведшие, с одной стороны, к образованию новых государств, а с другой -- к скоплению на территориях "новорожденных" советских республик масс европейского населения, заставили советское правительство сформулировать основы своей эмиграционной политики уже в первые месяцы революции. Среди многочисленных вопросов, поставленных на повестку дня, два казались первостепенно важными: возвращение иностранных военнопленных на родину и право жителей местностей, отошедших от РСФСР, оптировать несоветское гражданство. С возвратом военнопленных Советы не торопились умышленно. В протоколах заседания ВЦИК Второго созыва по этому поводу было записано следующее:
"Мы не гарантированы от того, как использует современное германское правительство возвращаемых пленных солдат, употребление которых мы не можем контролировать. Если бы в Германии правил Либкнехт, мы бы отпустили пленных..."1
То же самое относилось и к Австро-Венгрии. Что касается оптации, то после заключения в марте 1918 года Брест-Литовского мирного договора между РСФСР и странами Четвертого союза, по которому от России отошли значительные территории, оптации стали неизбежны. Уже в июле 1918 г., "впредь до издания общего закона о выходе из российского гражданства", советское правительство предоставило жителям местностей, отошедших от России, право возбудить перед НКВД ходатайство о выходе из российского гражданства в течение месячного срока со дня издания декрета2. Этот срок советское правительство продляло трижды -- в августе, сентябре и октябре3, неизменно оставляя оптантам лишь один месяц для обдумывания, возможно, ответственнейшего шага их жизни - эмиг-рации.
Последним днем подачи заявлений считалось 16 ноября 1918 года , причем правительство предоставило НКВД право вынесения окончательных решений по делам оптантов, а, следовательно, даже те, кто обладал несомненным доказательством принадлежности к территориям, отошедшим от РСФСР, не могли быть уверены в том, что получат выездные визы. В случае пропуска указанного срока НКВД рассматривал ходатайства лишь тогда, когда было доказано, что опоздание произошло по уважительной причине. Во всех случаях заявление подавалось в губисполком. К нему должно было быть приложено множество справок и документов, в частности, свидетельство о том, что к оптанту
нет никаких исков и что он ничего не должен ни государству, ни гражданам РСФСР. Для получения такой справки проситель обязан был за свой счет опубликовать в местной газете заявление о том, что он подает документы на выезд5. В течение следующих двух недель лица, имевшие к отъезжающему какие-либо претензии, могли подать об этом заявление в губисполком. Ходатайствующий обязан был также предъявить справку с указанием, что за ним не числится никаких уголовных или "контрреволюционных" преступлений. Справка эта получалась в соответствующих органах. Оптант заполнял кроме того подробную анкету, где особое внимание уделялось вопросу о месте жительства с 1914 года. Наконец, оптантом давалась подписка, что в случае разрешения эмигрировать, он сделает это немедленно.
Принадлежность к отторгнутым областям доказывалась на основании документов, выданных царским, временным или советским правительством России, а в случае отсутствия документов - другими способами, в том числе и свидетельскими показаниями. Право окончательного суждения о том, доказана принадлежность к отторгнутым областям или нет, во всех случаях оставалось за НКВД. За ложные показания заявитель подвергался штрафу или тюремному заключению на срок до трех месяцев.
