Итак, выйдя из комнаты, я увидел добродушные усмешки друзей и решил взглянуть на себя в зеркало, чтобы увидеть, что же их так развеселило.
Из зеркала на меня смотрела оскаленная, раскрасневшаяся, взмокшая практически, харя с ярко горящими похотливыми глазами — только детей и невинных девушек пугать.
Танцы, перемежаемые застольем и страшилками-училками про армию, продолжались дальше, т. е. вечеринка шла своим чередом. А у меня перед глазами стояли эти чудные, задорно торчащие, холмики, увенчанные сочными вишенками. И ничего другого в голову не шло. Естественно я пожирал Валюшку глазами. И представляя себе, что кроется под обрезом не длиной, но и очень короткой юбки, туго обтягивающей это «что» я лишь сжимал зубы и тяжело постанывал, но про себя, не вслух. А она, только кокетливо и задорно улыбалась. Дразнилась.
Через некоторое время, всласть наигравшись и насладившись моими мучениями, Валя согласилась всё-таки ещё раз уединиться и удовлетворить моё любопытство. Как она расстёгивала и потом снимала свою юбочку… Или это делал я? Как и куда делись колготки, и… я не помню. Я ничего не помню, кроме взрыва эмоций и ощущения её кожи на кончиках своих пальцев и ощущения близости её разгоряченного тела… Вот уж воистину — запах женщины. Одним словом появились мы в комнате часа через полтора, наверное, уже, как мне потом сказал кто-то из мужиков, с довольными и сытыми… Ну пусть будет — лицами.
Продолжалась эта вечеринка до середины следующего дня. Так что, рассказ о 2-м дне тоже выпадает. Когда я приплёлся домой, ума хватило не приглашать девушку на проводы, да и она была не дурочка, попыток пригласиться даже и не делала. На вопросы и справедливое возмущение родных: «Ты, почему так поздно, скоро уже гости будут собираться», я ответить ничего не смог.
Я доплёлся до своего дивана и упал.
Спасибо брату, он пресекал все попытки поднять меня с оного и отвечал на все звонки, что, мол, вечером ждём, а сейчас не может он подойти, вы ж понимаете — мать, сестра и т. п. Ну не дёргайте вы его. А то, что любимая не приехала раньше — она с утра собиралась, помогать, и вообще его заслуга. Как бы я ей всё объяснял. Чего он там ей наплёл? Она ж с утра названивала. Что-то там про то, что я поехал с отцом в военкомат на беседу и т. п. Хорошо, что предупредил, что говорил.
А по поводу беседы, никаких преувеличений, на неё как раз и вызывали. И папа, спасибо ему, съездил. Всё выяснил и привёз хорошие новости, но мне не сказал… Сурпрыз, так сказать.
Поднять меня смогли за десять минут до приезда гостей и сразу же сунули под душ.
Третья ночь или Проводы
Итак, наступил последний перед службой вечер дома. Вечер, перетекающий в ночь. Ночь пьяная и разгульная. Ночь напутствий и слёз. Ночь смеха и глупой щенячьей бравады. Ночь разлучница. Ночь, являющаяся рубежом между детством, юностью беззаботной и взрослой жизнью. Ибо все слова, после окончания, скажем школы, о вступлении во взрослую жизнь, это, простите, пустой символизм. Для мужчины, именно эта ночь в большинстве случаев по настоящему рубежная. Дальше, за этой ночью наступает взрослая самостоятельная и серьезная жизнь, где ты уже не ребёнок, где с тебя серьёзный спрос и твоим поступкам, любым — и бытовым и служебным, даётся уже другая оценка. В этой жизни цена твоим действиям другая. Ты стал взрослым. Понимание этого приходит позже, но рубеж, для мужчины, лежит именно в этом временном отрезке, в этой ночи.
Что может быть для человека тяжелее собственных проводов в армию? Только, пожалуй, собственная свадьба. И там и тут — ты в центре внимания. Ты вынужден всех выслушивать и реагировать с благодарностью. И чтобы не говорилось, как бы это не говорилось, слушай внимательно, благодари и соответствуй.
Пусть человек, выступающий в данный момент, и никогда в армии не служивший, даёт тебе какие-то наставления, которые глупы до невозможности и почерпнуты им из рассказов других или книжек с фильмами. Пусть ты, выросший в семье военного и знающий эту жизнь не понаслышке, пусть даже не испытавший ещё этого, на собственной шкуре, но доподлинно знающий, что и как бывает, видишь и понимаешь, что несут бред — будь любезен улыбаться и кивать.
