Бутян оценил выдержку одиночки. Другой бы на его месте храбрился, сыпал ругательствами и насмешками, раззадоривая боевой дух. Этот же прохаживался как на торжище и, будь под ногами ромашки — давно бы сорвал и нюхал. Но ромашек на мосту не было, как и у Бутяна не было желания бросать своих молодцов в атаку. На таком мосту конный пешему не товарищ. А пеших, при определённом навыке, можно десятками отправлять с моста на острые камни, усеивающие дно ущелья.
— Вот те, бабушка, и юркни в дверь, — пробормотал Бутян, потряхивая топором.
Дрозд пробежал по лицу атамана быстрым взглядом. От непонимания взгляд косых глаз на миг выровнялся.
— Батько, ты куда? Ежели на мост, то надо бы сперва хлопцев запустить. Либо…
— Да я вас уже два раза запущал! Остались от орликов вошки, да блошки… да вонища окрест! — проворчал Бутян.
Подручный хлопнул себя по лбу, еле сдерживая восторг от придумки, выпалил:
— Так давай его каменьями забросаем, пока пеший. И дело сделаем, и забот меньше, метателей с десяток осталось.
Бутян посмотрел на подручного, как корова на протухшую рыбу.
— Уймись, камнемёт, такое нам не к лицу.
— Эт почёму? — не понял Дрозд.
— Потому, что оскорбительно для воя, быть закиданным каменьями. Тем более такой шайкой.
Дрозд едва не подпрыгнул от возмущения.
— Шайкой? Ну, батько, ты и сказал! Это наше—то войско шайка?!
— По сравнению с ним, шайка! — отрезал Бутян утвердительно.
— Ну и пусть он тогда катится к Ящеру! — обиделся косоглазый. — А мы пойдём обратно. В этих краях ни обозов, ни путников с кошелями, одни камни, а я это не ем!
— Нет, сокол мой певчий, и отпускать его не можно! — вздохнул атаман. — Потому как не смогу я спокойно ступать к своему заветному маленькому княжеству, пока знаю, что может встретиться такой вот человечек. Пойду—ка, пожалуй, потолкую. А вам всем надлежит возвращаться к обозу. Ждать до вечера. Будешь за главного. К вечеру не вернусь — сами думайте как быть. Двигай!
Он спешился и не оглядываясь направился к мосту. За спиной защёлкали бросаемые в ножны мечи, зазвенела упряжь — ватага молча повернула коней вспять. Удаляясь прогрохотали копыта и, Бутян ещё раз порадовался установленной в отряде дисциплине. Мост приближался. Сотник перестал прохаживаться, ждал чуть расставив ноги и склонив голову на бок. Атаман крутнул топором, разминая плечо, но едва занёс ногу над первым камнем моста, как в голове знакомо бумкнуло и зашумело.
— Ох, не к месту! — сморщился Бутян. — Только Чахлыка сейчас не хватало.
Он остановился, в нетерпении постукивая топором по ноге. Издалека донёсся вкрадчивый голос Кощея.
— Будь здрав, доблестный Бутян! Где обретаешься, велики ли успехи?
— Велики, Бессмертный, велики гораздо. — процедил Бутян. — Две сотни уже свою награду получили. А обретаюсь в двух днях от того места где ждали. Тут трещинка такая в земле, а через неё мосточек переброшен, каменный и узкий, как задница степняка…
— А, припоминаю, — неторопливо продолжал Кощей. — А человечек мой как? Встретились надо думать?
— Да вон он! На самой серёдке стоит.
— Живой!? — в невозмутимом голосе Бессмертного послышалась нотка удивления.
— Да, пожалуй, поживее тебя будет.
Кощей помолчал. Когда заговорил, в змеином шипении звучала издёвка пополам с разочарованием.
— Не узнаю тебя, доблестный Бутян! Неужто не совладал?
Атаман промолчал, встретившись взглядом с дружинником. Тот всё так же стоял, спокойный и уверенный, только чуть удивлённый заминкой преследователей. Бутян, не отводя глаз, переступал с ноги на ногу. Понимал, что может показаться смешным, остановившись у начала моста и что—то бормоча себе под нос, в то время как враг ухмыляется в двадцати шагах. В голове снова зашелестело:
— Значит не совладал! — заключил Бессмертный утвердительно. — Выходит не по твоим лошадиным зубам оказался!
— А пошёл ты, почтеннейший! — прошипел Бутян, зверея.
Кощей задохнулся от гнева, но быстро взял себя в руки. Голос вновь зазвучал тихо и умиротворённо:
— Доблестный Бутян, ты не забыл? Я плачу золотом! Выполни и я увеличу золота втрое…
— Да забей ты себе это золото… плашмя! — перебил Бутян и дёрнул головой, вытряхивая из—под темени голос далёкого собеседника. С удовольствием почувствовал, как в голове заметно прояснилось, вновь услышал свист ветра в скалах и глубоко вздохнул.
