— То, что слышали! — Эвелина гордо и победно улыбнулась, отчего ее лицо стало еще более некрасивым. — И не пытайтесь говорить, что вы чего-то не поняли!
Ей казалось, что этот тип сейчас должен начать спешно оправдываться и каяться, но ничего подобного Кари делать не собирался.
— Да что такое? Когда Лариса нас познакомила… Ну, уж пошутить было нельзя?
— Не просто пошутить, — прошипела ведьма. — Я должна вам кое-что сказать, Кари. Вы… Ника, подожди, пожалуйста, в сторонке, — это было сказано совсем иным, ласковым и заботливым тоном.
— Ну, я слушаю, — нетерпеливо проговорил Кари, когда Ника удалилась.
— Вы — ведете себя — как развратник и донжуан, — раздельно выговаривая слова, начала Эвелина. — Да, вы красивый и даже, может быть, симпатичный самец. Да-да, самец, именно так, послушайте меня! У вас хватило совести упомянуть Ларисочку. Да, как будто все нормально, ничего не происходит…
— А что происходит. И вообще — что за оскорбления? Пожалуй, надо послать эту психованную ведьму к черту, и продолжить путь. Кари уже открыл рот, чтобы именно так и сказать, но ему все же стало любопытно — что она еще ему выскажет.
— Я должна была ее предупредить. Открыть, так сказать, глаза. Вы совращаете эту девочку, — она кивнула в сторону, где осталась Ника. — Я понимаю, вам ничего не стоит разбить ей сердце, довести ее до самоубийства, вам это будет даже лестно! Ведь вы и сюда пришли только для того, чтобы найти ее, верно?
Явление Эрика на тусовочной станции метро стало еще одним из «неопровержимых доказательств» того, что этот кобелирующий юноша на самом деле готов завязать роман с несчастной девочкой.
Которую она просто обязана защищать.
Честно говоря, Кари так и не понял, что же именно ставится ему в вину, зато очень хорошо просек другое: стриженая дура пытается нанести удар по его отношениям с Джагарой-Ларисой. А эти отношения он считал своей собственностью.
— Стоп. Что ты сказала Ларисе? Расскажи-ка это мне. Вот прямо сейчас расскажи. — Он произнес это почти дружелюбно, но поглядел на нее так, что будь ведьма поблагоразумней, она могла бы как-нибудь свернуть эту беседу — и убраться восвояси.
Но Эвелина была ослеплена горячкой боя с «проклятым козлом» — и ничего не хотела замечать.
— Вот оно значит как? Что-то нас задело? Хорошо, — проговорила она. — Значит, так, я вам с удовольствием расскажу. Во-первых, я сообщила о ваших приставаниях к Нике. Вы…
— Я виделся с ней один раз — в присутствии Лары, — возразил Кари. Он посмотрел на нее своими слегка раскосыми глазами почти кротко. Но этот кроткий взгляд запомнили в свое время многие его конкуренты из Запределья.
— Значит, все еще хуже. Затеяли роман на стороне прямо при подружке. И с кем? Эта девочка, несчастная девочка, которую надо защищать. Так что я сообщила кое-что о вашей верности. И Джагара обещала быть впредь благоразумной…
— Замечательно. — Кари улыбнулся Эвелине, сжимая в кармане куртки клинок. Конечно, это оружие рассчитано не на Эвелину, нет, оно для тех, кто гораздо сильнее. Но если эта стриженая сумасшедшая не врет, то она должна получить свое. Вот прямо сейчас.
— Значит, наговорила гадостей. А я, пожалуй, отблагодарю. — Его улыбка стала более ласковой, а поскольку они отошли за станцию, где народа почти не было, можно было не стесняться. Кари снял иллюзорку и улыбнулся по-настоящему — так, что Эвелина вздрогнула. — Я не стану тебя ПИТЬ, у тебя для этого слишком дурная кровь, как бы не заразиться. Но ведьмой тебе не быть…
Из глаз его артефакта, показавшегося из-под куртки, ударили два лучика света. Удар оказался очень простым — у ведьмы не было и видимости защиты.
— Так что, пойду я, пожалуй. Счастливо оставаться. — И он зашагал к подземному переходу.
А Эвелина, довольная тем, что «козел» получил свое, подошла к Нике.
И тут же она почувствовала себя плохо, очень плохо. Как будто мир разом утратил свои краски, стал черно-белым, причем — навсегда. Приступ мерзкой черной тоски никак не желал заканчиваться.
И она понимала — он не закончится и за всю ее жизнь.
Эвелина перестала быть ведьмой.
СУЩЕСТВО, смотревшее на происходящее глазами Ники, еще раз удивилось — насколько же силен Кари! Точнее, не он сам, а его артефакт!
