понимаешь ли, – парень с напускной обидой начал перемешивать карты.
– Ты давай, сдавай. Скучно. Знаете что, ребята, сидите здесь, а я сбегаю на улицу,
возьму что-нибудь поесть, – Алекс вскочил и шустро побежал вниз по лестнице.
Светало. Он взял четыре булочки и два бумажных стаканчика с остывшим кофе и
вернулся. Напарники его ждали.
– Ну что там, на улице? – спросил Шурик, точно сошедший с экрана герой
гайдаевских комедий.
– Как и раньше. Люди не знают чем заняться. Носятся по площади, суетятся, пьют.
Ничего нового.
Высшие политические чины в это время не спали. Без охраны Руцкой,
Силаев8[ Силаев Иван Степанович, в августе 1991 года – председатель Совета
Министров РСФСР], Хасбулатов поехали в Кремль для того, чтобы предъявить
Лукьянову9 [ Лукьянов Анатолий Иванович, в августе 1991 года – председатель
Верховного Совета СССР. В состав ГКЧП не входил, но, по мнению многих экспертов,
мог быть одним из инициаторов путча] ультиматум.
* * *
Начался дождь. Казалось, сама природа противится развивающимся событиям и
призывает людей к примирению. Народ от затянувшегося состояния неопределенности
был крайне возбужден, и многотысячная масса возле Белого Дома доведена до «точки
кипения». В ближайшие часы ожидался штурм российского парламента.
Страна не дремала. В Таллин вошла колонна из ста танков и направилась к заводу
«Двигатель» – месту наибольшего скопления русскоязычного населения.
Мгновенно возникли вопросы: «кто виноват?» и «что делать?».
Страна, уже давно не видевшая единства, разделилась на два лагеря: «за» и «против»
ГКЧП. С замиранием сердца все ждали развязки сложившейся ситуации.
– Что творится. Ужас, – Алекс сидел на ступеньках, зажав голову руками. Совсем
недавно он и представить себе такого не мог. Нормы, вдалбливаемые в его сознание на
протяжении всего «воспитания» под крылом у спецслужб и казавшиеся святыми, сейчас
бездушно попирались.
– Почему «ужас»? – задорно интересовался Шурик, указательным пальцем поправляя
на носу очки, – все клево. Мы пишем новую историю нашей страны, куем свое
собственное счастье. Посмотри, мы же все здесь единомышленники.
Алекс поразился настрою своего собеседника.
– Ты действительно в это веришь? И тебя действительно не волнует то, что может
произойти дальше? Думаешь, мы тут посидим, покурим, бутерброды пожуем и по домам
разойдемся?
– Мы будем стоять до конца! – с вызовом ответил Шурик.
– И тебя не пугает, что в Москве сейчас находятся две дивизии: танковая и
мотострелковая, плюс ОМОН – два подразделения. – Алекс продолжал стоять на своем,
упирая на здравый смысл, – или ты считаешь, что мы числом победим? Нас уже, наверное,
около двадцати тысяч собралось.
– Откуда ты это взял, – не разделяя энтузиазма Шурика, ввязался в разговор третий и
уточнил, – про войска и ОМОН?
– Я же сказал, что я здесь уже больше двадцати четырех часов. Я уже и народ
информировал о происходящем в городе и в стране, и кабинеты охранял на… – Алекс
назвал этаж, – так что я, можно сказать, здесь все вдоль и поперек исходил.
– Нам ни танки, ни ОМОН не помеха, – Шурик был непреклонен, – на нашей стороне
правда! А таких как ты, – сощурив глаза он злобно посмотрел на Алекса, крепко сжимая в
руках автомат, – надо без суда и следствия… по законам военного времени… Чтоб не
устраивали провокаций!
Запахло жареным, но ни один мускул на лице Алекса не дрогнул, и он продолжал так
же расслабленно сидеть, отставив «калашников» в сторону, прекрасно понимая, что любое
резкое движение приведет к печальным последствиям для одной из сторон. Конфликт
необходимо локализовать.
– Эх, молодежь, – он скупо улыбнулся, – горячая кровь. Стоит отдавать себе отчет, что
ГКЧП опирается на силу. У них Язов10, Пуго11, Крючков12[ Язов Дмитрий Тимофеевич,
советский военный и политический деятель, последний Маршал Советского Союза, в
августе 1991 года – министр обороны СССР, член ГКЧП; Пуго Борис Карлович, в августе
1991 года – министр внутренних дел СССР, член ГКЧП; Крючков Владимир
Александрович, генерал армии, в августе 1991 года – председатель КГБ СССР, член
ГКЧП]. У них отличные от наших идеалы, им надо сохранить империю, создаваемую на
