— Я позволила тебе уйти с отцом. Я могла остановить его, — прошептала она.
Тиа покачала головой.
— Ерунда. Папа не тот человек, который меняет свои решения. Он бы устроил настоящее побоище. Если ты все это время винила себя, то теперь можешь забыть об этом.
Андреа почувствовала облегчение и снова заплакала. Постепенно успокаиваясь, она прижалась к Тиа, и к ней снова вернулся дар речи.
— Тиа, с тобой все в порядке?
— Мне бы выместить на ком-нибудь зло. А в остальном я чувствую себя просто превосходно.
— Я думала, ты собираешься убить отца, — проговорила Андреа, всхлипывая. — Но я такая трусиха. Я даже побоялась помешать тебе.
— Если бы я действительно хотела его убить, ты бы все равно не смогла остановить меня.
Они немного посидели молча. Издалека доносились выстрелы и звуки сражения.
— Я никогда не могла понять, хочу ли я убить его, — вытирая слезы, сказала Андреа.
— Иногда он вел себя так подло, как гадюка. Ему, наверное, до сих пор стыдно смотреть маме в глаза. Но все-таки он не такой уж плохой, каким бы мог быть. Не хочу притворяться и говорить, что понимаю отца, но та часть моего существа, которая любила его, все еще жива во мне. Он мог бы надругаться надо мной. Мог бы сделать меня своей любовницей, но не сделал. Он был и остается для меня отцом, который по-настоящему меня любил. И этой любви хватило для того, чтобы отпустить меня. За одно это я ему благодарна.
— Что ты собираешься сказать Джонни?
— Джонни знает про меня столько, сколько ему положено знать.
— Но ты должна поговорить с ним… а то он собирается уезжать.
— Если ему нужна помощь, я оседлаю для него лошадь.
— Но он уже почти все знает. Ты закричала «мама», когда она выбежала за ворота. Он все понял.
Теоретически Андреа была права. Что еще она могла бы сделать в тех обстоятельствах. Но стоило ей вспомнить ласки отца на глазах у Джонни, ее охватывало чувство горького стыда.
Глядя на равнодушное лицо Тиа, Андреа почувствовала себя еще больше виноватой перед ней.
— Джонни тебя любит. И я думаю, для него не имеет значения…
— Зато для меня имеет!
— Тиа, это просто бред — ты ведь любишь Джонни. Иначе ты не смогла бы сделать для него то, что сделала.
— Послушай, ты меняешь свои мнения, как змея кожу. Когда мы в последний раз с тобой говорили, мне казалось, ты его ненавидишь.
Андреа и сама не очень хорошо понимала, почему она изменила мнение об управляющем. Может быть, узнав, что мама любит отца даже после того, что он сотворил с ней…
— Я ошибалась, Тиа. Я думала, что мама ненавидит отца. Иногда я и сама его ненавидела. Но я точно знаю, что ты всегда его любила.
— И что?
Андреа поморщилась.
— А то, что раз я заблуждалась насчет родителей, значит, могла не разобраться и в Джонни.
— Можешь сама в него влюбиться. А я больше не хочу его видеть. Мы и так уже наделали слишком много шума из ничего.
Сражение на равнине подходило к концу. Индейцы в панике разбегались, а мексиканцы спокойно уходили в горы. Джонни и Стив одновременно повернули головы, наблюдая, как Тиа и Андреа заходят в дом. Стив очнулся первым и улыбнулся Джонни.
— В конце концов, все сложилось как нельзя лучше. Индейцы полностью разгромлены. Черный Кот убрался восвояси… — Он вздохнул. — Надеюсь, теперь мы сможем спокойно заняться хозяйством?
— Думаю, ты сможешь, — медленно проговорил Джонни. — Что же касается меня, то я уезжаю.
Стив вздохнул.
— Мы с тобой еще обсудим это?
Задумчиво наблюдая, как девушки заходят в дом, Джонни пожал плечами.
— Боюсь, тут нечего обсуждать. На этот раз мне стоит отправиться в Вайоминг. Посмотрю, что там за обстановка. — Тиа вернулась, но, похоже, потеряла к нему всякий интерес. Вот и сейчас: она ушла в дом, даже не взглянув в его сторону.
— Ну что ж, сражение для нас окончено. Пошли в дом, выпьем, я угощаю.
— Да, пора промочить горло.
Дэп и Вилли Би занесли Стива в дом. В гостиной они подняли его с носилок и усадили в одно из мягких кресел перед камином. После этого оба ушли. Стив попросил Кармен принести виски. Джонни осушил стакан и блаженно растянулся на диване. Он очень давно не спал на нормальной постели… И сейчас почувствовал настоящее блаженство.
