Мы много и долго говорили, не торопясь и с удовольствием выпили пол-литра на троих. Потом ещё коньячку, на посошок. Потом Игорь с кем-то опять сфотографировался, и мы вернулись восвояси. Я в первый раз за долгие годы с удовольствием попил чаю из стакана с подстаканником. Игорь на компьютере включил «Большого Лебовски». И я, опять-таки впервые за долгие годы, почувствовал примирение с железной дорогой и даже порадовался этому путешествию.
На середине фильма, выученного наизусть, я стал клевать носом, ушёл в своё купе и моментально сладко заснул.
Проснулся я от громкого стука в дверь. Заметался в кромешной темноте, пытаясь сообразить, который час. Схватил мобильный, чтобы это узнать, но телефон оказался разряжен. Стук повторился. Я включил свет, нашёл штаны, натянул их и открыл дверь. Свет из коридора ослепил меня, и я не то что прищурился – зажмурился всем лицом… А за дверью оказался пьяный мужик в очках. Он бесцеремонно заглянул мне через плечо, осмотрел купе и спросил: «Это десятый вагон?» Я скрипнул зубами, очень быстро посчитал про себя до десяти и сказал сквозь зубы: «Это… вагон… номер… девять… б…» Он в ответ кивнул и, покачиваясь, пошёл по коридору. Времени было 5.03 утра. Я поспал каких-то два часа. Больше уснуть не удалось.
Владивосток встретил нас холодным туманом, ветром, дождём и ссутулившейся толпой на перроне и виадуке… Я приехал разбитый, простуженный, без голоса… И в очередной раз зарёкся ездить ночными поездами.
…Вчера в полночь удалось посмотреть на Москву с шестьдесят второго этажа башни «Федерация». Должен сказать, что впечатления сильные, никогда не думал, что сталинские высотки, то есть здание МИДа или гостиница «Украина», могут показаться маленькими и даже крошечными, но с высоты шестьдесят второго этажа они кажутся частью макета. Высота этой башни такова, что она уже не кажется высотой. Я панически боюсь высоты, но та, с которой я смотрел вчера на Москву, уже такая, как в самолете… А вот от высоты – восьмого тире десятого этажей у меня что-то холодеет в животе и опускается в пятки. Даже не знаю, понравился мне этот вид или нет, но я, наверное, в первый раз Москву пожалел, она мне показалась совсем не многоэтажной, не давящей, а какой-то вполне обозримой и даже не очень большой… Хотя, конечно, Москва непостижимо огромна.
В прошлый свой гастрольный тур, вернувшись из Владивостока в Москву, я почти сразу сел в автомобиль и поехал на гастроли в Тверь, до которой меньше двухсот километров, и через три часа был в Твери на берегу Волги, а до этого почти девять часов летел из Владивостока на самолёте. Но я понял, что совершенно неважно, двести километров ты отъезжаешь от Москвы или многие тысячи пролетаешь, – всё равно Москва непреодолимо далека от любого другого города.
Я понял, точнее почувствовал это, сев после спектакля в Твери в машину, на которой приехал, и отправившись обратно в столицу. Почти сразу же я задремал, а потом погрузился в крепкий дорожный сон и проснулся на Новом Арбате. Вокруг меня были ночные огни, подо мной гудело Садовое кольцо, и я понял, что между Тверью и Москвой, Владивостоком и Москвой, да хоть Южно-Сахалинском и Москвой одинаковая дистанция, которая никоим образом не измеряется километрами.
Волга в Твери широкая, вид с набережной на другой берег очень приятный, немножко гоголевский. Город я посмотреть не успел, но обязательно поеду ещё. Очень понравились публика и атмосфера во время спектакля, хотя не обошлось без эксцессов… Мне понравился парк недалеко от театра со всем набором старых аттракционов, ровно таких же, какие были в моем детстве, понравилось что-то неспешное, не сонное или ленивое, а именно неспешное; такой неспешности нет ни в Сибири, ни на Дальнем Востоке.
Было одно забавное наблюдение: незадолго до спектакля мы вдвоём с администратором присели в кафе на улице, очень хотелось кофе. Все было хорошо, и кофе хороший, приятная улица, вот только через столик от нас сидел крупный, можно сказать, толстый мужчина в мешковатом льняном одеянии и очень-очень громко говорил по телефону, при этом не отрываясь от ноутбука. Его голос был из серии тех, которые слышно отовсюду. Заходя в любое помещение, обладатели таких голосов моментально привлекают к себе внимание, громко звенят посудой, чертовски громко чем-то шелестят, громко двигают стулья и, конечно же, ужасно, всепроникающе громко говорят. И не хочется слышать, что они говорят и о чем, но спастись от их голосов невозможно, и чаще всего эти люди выдают высказывания космического масштаба и космической же глупости. Этот ничем не отличался, он постоянно кому-то что-то советовал, кого-то поучал. К нему подсел человек, которого он тут же облагодетельствовал несколькими советами. Мы не стали смаковать наш кофе, постарались его выпить как можно быстрее, потому что соседство было невыносимым. И вот мы уже почти рассчитались и собрались уходить, как человек, который терзал нас своим голосом, встал, сложил свой компьютер и пошёл из-за столика. Мы решили, что выпьем ещё по чашечке, но уже в своё удовольствие. Однако не тут-то было! Этот человек дошёл до ближайшего магазинчика, купил там две слоёные булки и банку кока-колы, вернулся и принялся это есть. Я подозвал администратора и спросил: «Скажите, а что, у вас так принято? Можно принести в кафе свои продукты и тут их поедать?» Она ответила шёпотом: «Нет-нет, так не принято, просто это местный депутат…» От какой партии, она не сказала, а я не стал спрашивать… Вот она, уездная жизнь: в том человеке было что-то неприятное и отталкивающее, что встречается и процветает в родной глубинке самым махровым цветом.
