В самые отчаянные и беспросветные минуты я смотрел с острова Русский на огни Владивостока, и он казался мне не просто далёким, а недостижимым. А огни обычных домов представлялись теми созвездиями, на которые можно смотреть без волнения, потому что до них такая чёртова уйма световых лет, сколько никому из нас не прожить. Я смотрел на эти огоньки, по щекам текли слёзы, и я сильно сомневался, что смогу прожить эти бесконечные три года и снова попасть в ту жизнь, где кто-то вечером зажигает, а ночью гасит свет. Свет этих окон оттуда, из той беспросветной жути, казался не то что более далёким, чем звёзды, а нереальным. Правда, иногда мне мерещилось, будто из Владивостока до меня долетают звуки какой-то дивной музыки и даже запахи человеческой еды.
Одним из самых жутких испытаний во время службы на острове Русский были короткие марш-броски в посёлок Аякс (отчего-то на Русском и вообще в Приморье много античных названий). Посёлок Аякс находился рядом с бухтой Аякс. Там была школа мичманов и большие военно-морские склады, где хранилось много разного калибра снарядов и прочих тяжёлых штук. Нам не раз приходилось перетаскивать эти снаряды с места на место. Заставляли нас это делать в очень быстром темпе, пить не давали, а сухой паёк на день представлял собой буханку хлеба и банку тушёнки на четверых. Причём консервных ножей или просто ножей не было, и нам их не давали. Приходилось перетирать ободок банки о камень, а потом поддевать крышку бляхой ремня. Вилок и ложек тоже не было. Ели палочками, в смысле веточками, или пальцами. На порезы об острые края никто не обращал внимания. Тем же, кто попадал в компанию с таджиками, азербайджанцами, узбеками, чеченцами или дагестанцами, не доставалось вообще ничего… Всё это крепко-накрепко застряло в мозгу. И вроде бы уже выработалось много сильных механизмов, чтобы не выпускать эти воспоминания. Но они догоняют во снах…. Сейчас же на месте Аякса в этой удивительной красоты бухте строится университет. Огромный…
С воды то, что получается, выглядит очень здорово. Судя по всему, проект современный и перспективный. Правда, стройматериалы и всё, всё, всё для строительства привозилось по морю, а строителей привезли из Китая. Так что страшно подумать, каким «золотым» окажется университет в итоге. Но приятно видеть современные здания в местах, где когда-то учили неизвестно чему мичманов и где были самые жуткие «учебки» Тихоокеанского флота. Хочется надеяться, что когда-нибудь на острове Русский в стенах этого университета будут царить настоящая студенческая жизнь и счастье настоящего учения, познания и науки, а не школа унижений и страдания.
Улетал я с Дальнего Востока печальный… В следующий раз вернусь туда не скоро. Всё, что мог сыграть, я там сыграл, повторяться перед любимыми дальневосточниками не хочется, так что наша следующая встреча будет зависеть от того, как скоро я сделаю новый спектакль, а это будет ну никак не раньше, чем через год, а то и полтора, – как раз саммит, к которому всё это такими темпами громоздится и строится, уже закончится, и станет понятно, что же из всего этого получилось.
Пару дней назад, почти сразу после возвращения из очередных гастролей, я попал на неуправляемое мероприятие. Ничего более буйного за прошедшее лето, осень, зиму и весну я не видел… А я за эти четыре времени года, уж поверьте, многое повидал.
Нашему сыну Саше 23 мая исполнилось семь лет. Но 23-го был понедельник, да и погода не удалась, и мы решили устроить для него настоящий детский праздник в субботу 28-го. Это было смелое решение. Мы совсем недавно переехали в новый дом, ещё совершенно не обустроились и не имели никакого опыта приёма гостей в собственном настоящем доме, да ещё с небольшим садом. К тому же мы позволили Саше пригласить столько друзей, сколько он пожелает. Он пригласил двенадцать человек, пришли десять.
У Саши в этом году своего рода выпускной: он окончил детский сад. Хороший детский сад, похожий на те, в какие когда-то ходили мы: с небольшим двориком и типичным набором детсадовских дворовых развлечений, с кабинками для одежды и особым запахом детсадовской еды… Даже воспитательницы в нём, кажется, те самые, что воспитывали нас. Я рад, что хоть какие-то составляющие моей жизни остались неизменными и известны моим детям (младшую Машу мы уже записали в этот же детский садик).
