По мнению В. С. Комиссарова, субъективная сторона деятельности организатора и подстрекателя, как правило, характеризуется прямым умыслом, хотя участники массовых беспорядков могут действовать с прямым или с косвенным умыслом.[1023]
Представляется, что и участие в массовых беспорядках совершается только с прямым умыслом, так как участник этого преступления осознает общественную опасность своего участия в таких беспорядках и желает этого. При этом преступление, предусмотренное ст. 212 УК РФ, по конструкции относится к формальным составам. Следовательно, формальным будет не только состав (ч. 1 ст. 212 УК), но и участие в массовых беспорядках (ч. 2 ст. 212 УК).
Преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 212 УК, считается оконченным с момента совершения участником массовых беспорядков хотя бы одного из преступных деяний, указанных законодателем в ч. 1 ст. 212 УК РФ, – применение насилия, совершение погромов, поджогов, уничтожение имущества и других действий.
Практически единодушно в уголовно-правовой литературе авторы указывают, что прямой умысел имеет место всегда, когда лицо осуществляет призывы к массовым беспорядкам, а также призывы к насилию над гражданами (ч. 3 ст. 212 УК РФ). Вряд ли можно согласиться с мнением А. Соловьева, что тот, кто призывает к активному неподчинению массовым беспорядкам и насилию над гражданами, действует с косвенным умыслом, допуская возможность наступления вредных последствий, хотя организатор действует с прямым умыслом.[1024]
Факультативными признаками субъективной стороны преступления являются мотив и цель. Мотив преступления представляет собой обусловленное различными потребностями и интересами осознанное побуждение, которым руководствуется лицо при совершении преступления. В литературе мотивы преступлений классифицируются по различным основаниям.[1025]
Цель преступления – это мысленная модель желаемого результата, к достижению которого стремится лицо, совершая преступление.
Мотив и цель имеют много общего и тесно связаны между собой, но эти признаки разные, хотя иногда они отождествляются особенно на практике, когда, например, речь идет о корыстных преступлениях (ст. 158–163 УК РФ) и др.
Представляется, что отождествление мотива и цели субъективной стороны преступления является ошибочным. Не случайно в п. 1 Постановления Пленум Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. № 1 «О судебной практике по делам об убийстве (ст. 105 УК РФ)» указывал судам на необходимость установления мотивов и целей преступления наряду с исследованием иных обстоятельств совершения какого-либо преступления.[1026]
В диспозиции ч. 1 ст. 212 УК РФ законодателем не указаны мотивы и цели организации массовых беспорядков. Нет указания на эти факультативные признаки субъективной стороны преступления и при участии в беспорядках (ч. 2 ст. 212 УК РФ), а также при осуществлении призывов к ним (ч. 3 ст. 212 УК РФ), что в значительной степени затрудняет их установление в судебно-следственной практике.
Так, по мнению Ю. Н. Демидова, наиболее часто при совершении массовых беспорядков встречаются такие мотивы, как, например, недовольство социально-экономическими условиями жизни, хулиганские побуждения, политический экстремизм, месть, злоба, зависть и др.[1027]
Разумеется, в каждом конкретном случае мотивы и цели во время совершения массовых беспорядков могут быть у субъектов преступления разные в зависимости от потребностей и особенностей данного преступления. Как отмечает В. Б. Боровиков, мотивы могут быть при совершении организации беспорядков, например ложно понятое чувство справедливости, стремление освободить из заключения своих «друзей», но массовые беспорядки могут быть организованны с целью насильственного захвата власти или насильственного удержания власти (ст. 278 УК РФ). Вместе с тем при участии в массовых беспорядках мотивы могут быть корыстными (при погромах), а также выражаться в недовольстве социальной политикой, проводимой в стране, и т. п.[1028]
При совершении массовых беспорядков мотивы могут иметь место на почве расовой и религиозной ненависти, а также протеста против неправомерных действий представителей власти, правоохранительных органов и должностных лиц, националистические настроения, особенно среди молодежи и различных слоев населения, в отдельных регионах страны и т. п.
