Обращенная к Гермионе мольба Андромахи (III, 4) позволяет на небольшом пространстве увидеть целую изощренную игру местоимений:
181
только одно лицо: мы. Расиновский мир необратимо расколот: местоимение-посредник здесь неизвестно.
Раскол.
Здесь надо напомнить, что раскол - основополагающая структура трагедийного универсума. Более того, раскол - это отличительный знак, привилегия трагедии. Внутренне расколотым может быть лишь трагический герой: наперсники и челядь никогда не взвешивают "за" и "против"; они продумывают разнообразные действия, но не альтернативы. Расиновский раскол - это всегда раскол надвое, третьего здесь никогда не дано. Это простейшее разделение, несомненно, воспроизводит христианскую идею56; но, если говорить о Расине как светском писателе, в нем нет манихейства, бинарная оппозиция здесь - чистая форма: важна сама дуальная функция, а не ее члены. Расиновский человек раздираем не между добром и злом: он просто раздираем, и этого достаточно. Его проблема лежит на уровне структуры, а не на уровне личности 57.
Наиболее очевидным образом раскол проявляется в сфере я. Я чувствует, что находится в постоянной борьбе с самим собой. Любовь здесь оказывается катализато
Сударыня, куда вы?: церемонность и иронический выпад.
Несчастную вдову: Андромаха объективируется, чтобы доставить удовлетворение Гермионе.
Сердце, готовое во власть отдаться ваших чар - превращает Пирра в нейтральный, отдаленный объект, не связанный с Андромахой.
Как любим мы детей - тактический прием: апелляция ко всемирной общности матерей.
Когда его отнять и погубить хотят - подразумеваются, но не называются греки, мир (используется неопределенно-личное местоимение on).
56 См., например, 7-ю главу Послания к Римлянам, переложенную Расином в духовное песнопение:
Во мне сошлись на битву двое.
О, Боже, где найду покой?
("Духовные песнопения", 3) (Пер. М. Гринберга) Цит. по: Мориак Ф. Жизнь Жана Расина; Нерваль Ж. де. Исповедь Никола; Виньи А. де. Стелло, или Синие демоны. М.: Книга, 1988, с. 94.
Надо ли напоминать что раскол - первая характеристика невротического состояния: "я" всякого невротика раздроблено, и поэтому его отношения с реальностью ограничены (N u n b e r g H. Principes de psychanalyse. P.: P.U.F., 1957).
182
ром, который ускоряет кристаллизацию обеих половин. Раскол требует выражения и обретает его в монологе. Расиновский монолог обязательно членится на две противоположные части (Ах, нет... Но что я?.. и т. д.); он представляет собой переживание раскола через слово, а не подлинное размышление58. Дело здесь в том, что герой всегда чувствует, что он движим некоей внеположной ему потусторонней, далекой и страшной силой, чьей игрушкой он себя ощущает. Эта сила может расколоть даже время его личности, может отнять у него даже память59, и эта сила достаточно могущественна, чтобы вообще перевернуть его существо, например, заставить его перейти от любви к ненависти 60). Следует добавить, что раскол - нормальное состояние раси-новского героя; герой обретает внутреннее единство лишь в моменты экстаза, парадоксальным образом именно тогда, когда он вне себя: гнев сплавляет воедино это разорванное я61.
Естественно, раскол распространяется не только на я, но и на фигуру (в вышеопределенном мифологическом смысле термина); расиновский театр полон двойников, которые постоянно выводят раскол на уровень зрелища: Этеокл и Полиник, Таксил и Клеофила, Гектор и Пирр 62, Бурр и Нарцисс, Тит и Антиох, Кифарес и Фарнак, Нерон и Британик и т. д. Как мы вскоре увидим,
58 Мнимому размышлению расиновского героя следует противопоставить действительное размышление царя Даная в "Просительницах" Эсхила. Не будем, однако, забывать, что Данай должен выбирать между миром и войной, а Эсхил считается архаическим поэтом!
59 Гермиона забывает, что она сама велела Оресту убить Пирра. ("Андромаха", V, 5)
60 Например:
Любила слишком я, чтоб не возненавидеть.
("Андромаха", 11, 1)
61 Вы стали вновь собой; сей благородный пыл
И вам, и Греции вас ныне возвратил.
("Андромаха", II, 5)
Мой гнев вернулся вновь - и вновь я стал собой.
