В жестяной рупор громко на все трибуны передавали результаты последнего заплыва. Металлический голос прокричал:
– Пловец Бочаров установил новый рекорд!
Все зрители опять закричали и захлопали в ладоши.
– Молодец! – сказала на ходу Наташа.
– Кто? – спросил Тима.
– Да Бочаров.
– Какой же это Бочаров?
– Ну Димка твой.
Они добежали до раздевалки. Наташа осталась у дощатой стены, а Тима пошел внутрь. Наташа сказала ему вслед:
– Говорите громче, чтобы и мне было слышно.
– Ладно, – буркнул Тима.
Он вошел и увидел в углу Дмитрия. Тот сидел на лавочке в своих белых с красным плавках, и мохнатое полотенце лежало на его коленях. Дмитрий плакал.
– Ты что, дурак или кто? – сказал взволнованно Тима. – Ты что плачешь?
Дмитрий молчал. Тима спросил его:
– Как это случилось?
– Он растянул себе ногу, ну все и решили поставить меня, благо нас никто не знает, – сказал Дмитрий.
– Говорите громче. Мне ничего не слышно, – кричала за стеной Наташа.
– Ну и что же ты плачешь? – опять спросил Тима.
– Обидно! Я плыл, а ему слава.
– Ты же знал, на что шел. А потом – все-таки ты выиграл, а не я, не Наташа и никто другой! Фактически-то!
– А слава-то ему.
– Но ведь победа-то за тобой. Ты лучше всех плыл. Ты и завтра проплывешь лучше всех. И под своей и под чужой фамилией. Перед тобой все открыто, чудак!
– Завтра! А мне сегодня обидно.
– Вот ты какой! Я не знал, что ты такой честолюбец.
Наташа стучала в деревянную переборку и кричала в щель:
– Димка, Димка! Тима! Да что вы там, умерли, что ли? Скорей одевайтесь. Я хочу тоже все слышать. Откликайтесь.
Но Тима молчал. Ему было досадно. Друг, по его мнению, плакал из-за сущей чепухи. Важнее ведь было совсем другое…
Тиме только сейчас пришло это в голову. Важнее было то, что произошла не ошибка, а самый настоящий обман. Тима чувствовал, как начинает краснеть. Он не мог бы в эту минуту взглянуть в глаза Наташе, словно был соучастником…
– А нам сегодня в наряд.
– Мы же недавно были.
– Что же, я врать буду?
– Значит, опять в караул?
– Да.
Этот разговор мы вели у длинного стола за палатками, около пирамид для оружия. На столе лежали наши винтовки, и мы их чистили. Накануне вся рота ходила стрелять, и теперь нужно было особенно хорошо вычистить оружие. Старшина кружил около стола и грозился обнюхать винтовки; он кипятился потому, что сегодня должен быть парад. И должны приехать шефы, – в лагерях был дивизионный праздник.
Я тщательно прочистил ствол и казенную часть винтовки. Для проверки несколько раз сам совал нос внутрь: пахло холодным и чистым металлом. Потом занялись смазкой. Это было искусство. Металл нужно было покрыть тонким слоем масла, еле заметным слоем. У меня для этого существовала старая зубная щетка, я опускал ее в масло, встряхивал и легко проводил ею по металлу только в одну сторону. Получалось неплохо. Промазав все маслом, вытер тряпкой деревянные части винтовки и вложил затвор на место. Потом пошел ставить винтовку в пирамиду, а в это время прибежал Петр Дорохов.
– Шефы приехали! – крикнул он.
– Уже.
Я заспешил и, подтянув у винтовки ремень, поставил ее в пирамиду. А у столика поднялся шум: боец Куницын уронил на песок свой затвор. Это грозило ему еще получасом лишней работы, а он ругал на чем свет стоит Дорохова. Кричал, что тот его испугал. Я подошел к столу, мы посмеялись над Куницыным, а потом Петр сказал мне:
– Тима, шефы приехали, сапоги почисти.
– Да, да, спасибо.
Он был прав. Сапоги были пыльные, и я побежал их чистить. Немного дрожали руки, когда я брал сапожную щетку. Шефы приехали! Это было важным событием лично для меня. Над нашим полком шефствовал завод, где я работал. Там же работала и Наташа. Она уже полтора месяца не присылала мне писем. Было очень странным ее молчание. В последнем письме она сообщала, что хочет навестить меня. И больше писем не прислала. Особенного я пока еще ничего не предполагал, наверно, она сильно занята или нездорова. Вот беда, правый сапог отказывался блестеть: на него попало несколько капель воды.
Пока копался, шефы прошли прямо на плац, где должен был быть парад. Я видел только их затылки, когда они проходили мимо палаток. И, даю честное слово, я заметил невысокую девушку в красном жакете. Она шла вместе со всеми. Я не мог ошибиться. Только у нее одной могли быть такие волосы. Золотые россыпи! Некоторые пряди у нее были темные и отливали бронзой. Ее волосы всегда были зачесаны назад, словно ветер относил их, и от этого голова казалась устремленной вперед. Она была похожа на летящую гордую птицу. Да, это была Наташа. Приехала! Теперь у меня оба сапога блестели совершенно одинаково.
