— И что же ты сделал? Сразу выстрелил? — спросил Былк.
— Ну нет, у меня не было времени. И потом, я подумал, что жалко портить его шкуру.
— Что же ты сделал?
— Погоди, сейчас расскажу. Значит, он на меня кинулся, пасть разинул. Хорошо, сказал я себе и, сунув руку ему в пасть, схватил его за язык — ему ни пикнуть, ни укусить… просто потерял зверь психическое равновесие. То есть не успел он опомниться, как из атакующего превратился в своего рода жертву, и не хватило у него проворства восстановить психическое равновесие. Видишь, как важно на охоте немножко знать психологию! Потому-то я и сказал тебе, что на охоте надо говорить, а не молчать.
— Так что же случилось с волком?
— А, rien[13]. Я взял в левую руку нож, потом быстро переложил его в правую, а левой схватил волка за язык — левой вместо правой — понимаешь? И ножом я содрал с него шкуру. Он стоял на ногах и растерянно смотрел, как я его свежевал. Потому что свежевать — означает сдирать шкуру. У нас в Трансильвании говорят свежевать. Взял я его шкуру, а самого его оставил на тропинке и, уходя, сказал: «До свидания! Когда у тебя вырастет новая шкура, можешь показаться мне на другой дорожке — так и быть, сделаю тебе одолжение, снова освобожу тебя от нее». Ну, что ты скажешь? — рассмеялся доктор.
— Да ничего не скажу, — ответил Былк. Он не смеялся, потому что знал — у доктора дома очень много шкур — волчьих, кабаньих и медвежьих. И Былку тоже хотелось стать умелым охотником — вот он и не смеялся, — ведь, когда смеешься, не научишься. Доктор на охоте творил чудеса — это Былку и другие говорили, и конечно, то, что он от доктора слышал, не всегда было охотничьими рассказами. Сам доктор ему тоже об этом говорил. И так как Былк не смеялся, доктор заметил:
— Можешь смеяться, Былк, а можешь и не смеяться. Я тебе уже сказал, что на охоту надо идти веселым, как весенний сад. И знай, что охотничьи рассказы — это не всегда сказки, то есть выдумки, попадаются среди них и правдивые. Но я тебе сегодня расскажу не только о подлинных происшествиях.
— Я тебе верю, — сказал Былк. — Если бы ты был обманщиком, люди в деревне не говорили бы, что ты самый лучший охотник из всех, какие были в нашем селе.
— У меня верный глаз, Былк. И нюх. Я вот что тебе скажу. Нюх во много раз полезнее, чем глаз. Однажды я выстрелил прямо по нюху. И убил двух волков сразу. Волка и волчицу. Они, бедняги, крутили любовь. Я, конечно, их бы уважил, но показалось мне, что они меня не уважают, принимают меня за новичка. И я их наказал — думаю, они до сих пор помнят. Который час, Былк?
— Десять минут одиннадцатого.
— Это неважно, что нам до сих пор дичь не попалась. Охота ведь — удовольствие, а когда начинаешь нервничать, превращаешься в жалкого охотничка, который идет на охоту только ради мяса. А важно не мясо. Нельзя торопиться, потому что, повторяю, Былк, у охотника должно быть терпение. Есть такая поговорка: неизвестно, откуда выскочит заяц. И оттуда, добавлю я, может выскочить и волк. Охота — это большой спектакль. Mais pour parler de ce spectacle, il faut peut-être classer les remarques[14]. Сперва надо узнать, как умирает заяц, или волк, или фазан и так далее, чтобы не волноваться, чтобы сохранять хладнокровие. Потому как может случиться, что только после первых выстрелов, например, появится настоящий волк. А зачем надо владеть собой, Былк?
— Чтобы лучше стрелять в следующего волка.
— Нет, — сказал доктор. — Так знай, что волки бывают самые разные, да и дичь бывает самая разная, и удовольствие, которое получает охотник, — тоже самого разного сорта. Вот почему надо сохранять хладнокровие. Ну допустим, перед тобою волк-холерик. В отношении его тактика совсем иная, чем в отношении волка-астеника, например. Но возьмем волка-астеника. Тут, несомненно, возникает вопрос: как его загнать? А очень просто — говорю тебе это по своему опыту. Как увидишь его, берешь в левую руку жестянку, а в правую молоток. И бьешь молотком по жестянке, пока волк не выйдет из себя. И что же тогда он делает? Поскольку он еще больше астенизировался, он в раздражении бросается в реку… Тут ты подходишь и легонько берешь его за хвост и держишь его так, пока он не захлебнется, тогда ты вытаскиваешь его и свежуешь. Свежевать, как я сказал уже, означает сдирать со зверя шкуру. С волка, например. Je ne développerai pas les arguments qui militent en faveur de cette expérience…
