Вкратце дело заключалось в следующем. Венгерские писатели-эмигранты, активно включившись в жизнь первой страны социализма, закономерно стали играть все более ведущую роль в передовом венгерском искусстве межвоенного двадцатилетия. Но, осознавая свою историческую миссию, они нередко недооценивали тех своих соотечественников, которые продолжали борьбу в самой Венгрии, в условиях хортистского террора, и подчас глубже видели реальные трудности, стоявшие перед венгерским пролетариатом. Венгерская политэмиграция в Москве стала претендовать на роль арбитра в определении путей всего венгерского революционного искусства. Эта тенденция нашла свое крайнее выражение в период расцвета деятельности венгерской секции РАППа (1930–1931 годы), объявившей себя чуть ли не единственным полноправным представителем венгерского пролетарского искусства. В этом духе и был выработан «Проект платформы венгерской пролетарской литературы», содержавший ряд методологически и политически ошибочных положений. Таким образом, наряду с тем весьма положительным, что содержалось в деятельности и творчестве объединившихся в Москве венгерских пролетарских писателей и художников (активное участие в жизни советского искусства и в рабочем международном движении, борьба за идеологическую чистоту и социальную функцию революционного искусства), им были свойственны и многие левосектантские ошибки.
Позднее Бела Иллеш трезво оценивал годы работы и жизни в Москве. «Я, разумеется, не могу говорить об этом времени беспристрастно, — писал Иллеш спустя тридцать лет, — но признаюсь, мне очень больно, когда о нашей тогдашней работе умалчивают… Да, мы ошибались и много возможностей упустили, но мы дали толчок развитию социалистической литературы. Мы совершали ошибки двоякого рода: во-первых, часто не понимали, что партия требует от нас высокохудожественной литературы. Короче говоря, мы грешили левачеством и наносили тем самым большой вред общему делу. Во-вторых, мы частенько переоценивали значение литературы, не понимали, что только тогда, когда литература овладеет читателями, она приобретает политическую силу». Этим признанием Б. Иллеш преподал полезный урок следующему поколению борцов за венгерскую социалистическую литературу.
В 30-х годах значительно возрастает художественное мастерство Б. Иллеша. Уже «Тиса горит» (1929) означала важную веху в его творчестве. Здесь впервые с эпическим размахом Иллеш изобразил величайшее потрясение в жизни венгров его поколения — революционную борьбу венгерского пролетариата в 1919-м и в последовавшие за разгромом Коммуны годы. Романом зачитывались советские люди, его перевели на многие европейские языки. «Тиса горит» воспринималась в те годы как своего рода художественный репортаж о венгерской пролетарской Коммуне. Отличительной особенностью романа являлось его ярко выраженное стремление «быть доступным самому простому читателю, заинтересовать самые широкие массы рабочих и крестьян», как писал об этом позднее сам автор. Это сознательное стремление к достоверности и общедоступности и предопределило во многом публицистический стиль и характер повествования. Автор так определял его место в политической атмосфере своего времени: «Когда я писал этот роман, наша партия вела острый и длительный спор об оценке пролетарской революции… К сожалению, эта дискуссия часто принимала личный характер и переходила в спор о личностях… Когда роман вышел, все решили, что он преувеличивает опасность разногласий в партии, а потом, спустя много лет, пришли к выводу, что роман недооценивает этой опасности». Добавим в этой связи, что так случалось не один раз в истории литературы: новая эпоха неумолимо выносит свой приговор произведению искусства, которое затрагивает действительно существенные, а не случайные проблемы своего времени.
В стилевом отношении роман «Тиса горит» являл собой интересный опыт соединения приключенческого романа, экспрессионистского описания и исторической документальной повести. Это сочетание было порождено временем и степенью развития венгерской революционной литературы, которая в поисках собственного языка пользовалась различными стилевыми средствами, отдавая все же предпочтение реализму.
