Избранное - страница 56

Сначала меня отправили в Плоешть, затем обратно в Галац, где в порядке доследования меня продержали под арестом еще почти два месяца. Всякий острог — школа разврата. Сидя в галацкой тюрьме, я убедился, что мне надо еще многому поучиться. Я подружился с двумя греками, величавшими себя «деканами портовых воров». Весь день занимались мы разработкой грандиозных комбинаций и планов на будущее. Все это время меня часто вызывали к следователю, лицо которого казалось мне странно знакомым. Попутно он раскрыл еще одну мою махинацию, когда с помощью поддельных накладных я провел другого коммерсанта, торговца мешковиной. Обо всем этом я уж давно забыл, моему бухарестскому компаньону удалось вовремя улизнуть, но я впутал довольно основательно в это дело и собственного отца. Бедняга вначале ничего не подозревал, но потом попался и, так как другого выхода не было — продолжал игру.

И вот как-то раз в понедельник меня снова вызвали в кабинет следователя. Уже в течение нескольких дней я испытывал беспокойство, меня тяготило предчувствие какого-то тяжелого несчастья, неясный страх. Когда я вошел, следователь внимательно читал какое-то дело и заставил меня простоять около часа у двери, не взглянув ни разу в мою сторону. Наконец вошел судебный пристав и шепнул несколько слов следователю. Мне было ясно, что готовится что-то против меня, я строил тысячи предположений, но не мог остановиться ни на одном из них. Все мне казалось каким-то страшным сном. Следователь подал знак, и пристав раскрыл дверь, ведущую в другую комнату; из нее вышел… мой отец. Он выглядел совершенным стариком — я не видел его уже два года. При виде меня он весь задрожал.

— Вы знаете его? — строго спросил следователь.

— Как же мне не знать его, — горе мне!

И несчастный отец задохнулся от сдерживаемых слез.

— А меня… не узнаете?

С моих глаз точно спала повязка, и я окаменел от страха перед тем, что должно было произойти.

Отец долго вглядывался в следователя, пожимал плечами и, наконец, робко произнес, как ребенок, боящийся побоев:

— Не знаю… может быть… не припоминаю. Я столько пережил, господин следователь… сжальтесь надо мною, я несчастный старик…

Следователь встал и, повернувшись лицом к свету, спокойно сказал:

— Вы видите около глаза этот рубец?

— Да, вижу, — ответил отец, смиренно кланяясь.

— А вы знаете, откуда у меня этот знак?

— Откуда?

— От вас. Вспомните, как много лет тому назад вы избили меня, истоптали ногами без всякий вины с моей стороны… Вот здесь след ваших шпор… Да, господин майор, как видите, на свете ничто не проходит безнаказанно.

Эта страшная сцена часто встает у меня перед глазами: отец на коленях униженно молит о прощении, как провинившийся ребенок, и бессвязно бормочет что-то в свое оправдание, а следователь покровительственно предлагает ему подняться с пола:

— Встаньте, господин майор, и выслушайте меня.

В это мгновение, мне кажется, я вижу его опять юношей, стоящим на коленях перед моим отцом, жестоко избивающим его.

Каким важным и величественным казался теперь сын дьячка из храма Святого Николая. И как свысока он с нами говорил:

— Видно, такова уж воля божья, что мы вновь встретились с вами. Как видите, есть на свете справедливость, и каждый поступок влечет за собой награду или возмездие. Было бы хорошо, если бы каждый человек знал об этом. Я убежден, что вы тогда нашли свои часы, господин майор. Во всяком случае, ваш сын прекрасно знал, что я не был виноват. Не так ли, это было вам известно? Но вы все-таки молчали. Вы не рассчитывали еще раз свидеться со мною — не так ли? А все-таки видите, при каких обстоятельствах мы встретились с вами? Когда меня трепала лихорадка и моей несчастной матери нечем было укутать меня, когда я метался между жизнью и смертью, у меня в мозгу пылала лишь одна мысль: на свете есть бог, он все видит, судит и воздает по деяниям. С тех пор прошло много времени, а я все ждал этого дня. Я взывал к нему со всей силой непоколебимой веры, которая творит чудеса. И этот день настал.

Все это он произнес совершенно спокойно. Мы же оба слушали его, опустив глаза, и эти слова хлестали нас, как пощечины.