— Дебильные, — с удовольствием припечатала Афродита.
— Опять начинаешь? Говори, будешь клясться или нет?
Наступила тишина. Я закусила губу и крепче вцепилась в руль.
Не хватало еще упрашивать Афродиту! Это решение ей предстоит принять самой. Она сказала, что хочет искупить свои дурные поступки и следовать воле Богини. Но одно дело хотеть и говорить, и совсем другое — делать. Посмотрим, что надумает Афродита. Слишком долго она была злобной и бессердечной эгоисткой.
Порой мне казалось, будто я вижу в ней проблески перемен к лучшему, но, чаще всего передо мной была все та же самоуверенная нахалка, которую Близняшки прозвали «ведьмой из преисподней».
— Ладно, не переломлюсь.
— В смысле?
— Я сказала: да. Я дам клятву выполнять ваши новые дебильные правила.
— Афродита, так дело не пойдет. Дать клятву означает, что ты не считаешь новые правила дебильными.
— Зои, ты из тех людей, которым дай палец, они откромсают руку вместе с головой. Но со мной у тебя этот номер не пройдет. Нигде не сказано, что, давая клятву, я лишаюсь права считать правила дебильными. Я всего лишь обязана вслух пообещать быть верной себе — как Воздух, преданной — как Огонь, мудрой — как Вода, чуткой — как Земля и искренней, как дух. Так что я имею полное право остаться верной самой себе и со всей присущей мне искренностью и мудростью заявить, что считаю ваши правила дебильными.
— Зачем же ты тогда вызубрила их наизусть?
— Познай врага своего, — нараспев произнесла Афродита.
Я едва сдержалась, чтобы не рассмеяться. Нет, все-таки Афродита есть Афродита!
— Откуда цитатка, кстати?
Афродита беспечно пожала плечами.
— Из глубины веков, полагаю. Судя по занудной интонации и порядку слов, из очень седой глубины.
Я хотела сказать, чтобы она перестала выделываться, но передумала и промолчала. (Да ну ее, Афродиту! Сейчас опять поднимет меня на смех за то, что я пользуюсь синонимами и не могу произнести по-настоящему грубое слово.)
— Ладно, вытряхивайся, — буркнула я, прижимаясь к обочине. К счастью, появившиеся еще с вечера тучи полностью затянули небо, так что утра выдалось сумрачным и мглистым.
Афродите нужно было лишь перейти неширокий газончик между дорогой и школьной стеной, юркнуть в потайную дверь и напрямик по аллее добежать до девичьего общежития. Клево-плево, как говорят Близняшки. Я посмотрела на небо, соображая, стоит ли попросить ветер нагнать побольше туч, чтобы стало еще темнее, но, покосившись на мрачное лицо Афродиты решила, что она как-нибудь сама справится со светом. В конце концов, она же меня о помощи не просит, так зачем я буду навязываться? — Значит, вечером встретимся на ритуале? — спросила я.
Казалось, Афродита не сразу услышала мой вопрос.
— А? Да-да, я приду.
Что с ней такое твориться? Такое впечатление, будто она где-то далеко!
— Ладно, пока, — с легкой обидой попрощалась я.
— Пока, — пробормотала Афродита, открыла дверь и (наконец-то!) вылезла из машины. Но прежде чем захлопнуть дверцу, она наклонилась к моему окну и сказала:
— Здесь что-то не так. Ты чувствуешь?
Я честно наморщила лоб.
— Не знаю… Погоди, дай разобраться. Я волнуюсь и мне не по себе, но это неудивительно, ведь моя лучшая подруга умерла — то есть, стала немертвой. — Тут я вдруг замолчала и внимательно посмотрела на Афродиту. — У тебя опять видение?
— Не знаю. Никогда не скажешь заранее, когда это начинается. Временами меня одолевают тревожные предчувствия, но настоящего видения так и не наступает.
Нет, с ней явно было что-то не так. Она выглядела бледной, и лицо ее слегка поблескивало от испарины (великая редкость для всегда безупречной Афродиты!)
— Слушай, залезай обратно в машину! Доедем вместе до парковки и пойдем в общежитие, все равно в такое время нас никто не увидит.
Афродита, понятное дело, та еще штучка, но видения реально ее изматывают, и мне не хотелось оставлять ее одну при свете занимающегося утра.
Афродита встряхнулась, как вышедшая из-под дождя кошка.
— Я в порядке. Просто воображение разыгралось. Со мной бывает. Увидимся.
Я молча смотрела, как она решительно шагает к мощной школьной стене, сложенной из старого кирпича и дикого камня.
