«Сейчас около четырех, поезд отходит в пять… я уже бессильна что-либо изменить, так сложились обстоятельства, прошу лишь об одном, помогите моей девочке…
Прощайте. Боже мой, как сердце ноет…»
Почудилось, что кто-то приник к окну. Он выбежал на крыльцо. Никого. Дождь кончился. Над Чертовым островом стоял плотный белый туман, почти непроницаемый…
— А где моя мама?.. — Жанна стояла на пороге, потягиваясь всем своим узким телом и боязливо улыбаясь, такая тоненькая и такая беззащитная.
— Она скоро вернется… может быть еще сегодня или завтра… я, наверное, тебя разбудил?..
— Нет, я просто лежала на нарах с закрытыми глазами… как холодно, спина леденеет…
— Иди ко мне… — Моисей с нежностью обнял ее.
— Ты чувствуешь, как мурашки бегают по спине?..
— Да, чувствую…
Жанна рассмеялась, вдруг умолкла, подняла голову. Глаза у нее стали темные-темные с фиолетовыми отсветами на дне.
— Ты мой папа?.. — спросила она.
— Нет, я не твой папа, но я любил твою мать больше жизни…
— Я тоже ее люблю… — Девочка неожиданно расплакалась и спрятала лицо у него на груди…
Скиталец уже исчез в тумане и мороке вечера, а Серафим все еще стоял у края обрыва. Внизу смутно поблескивала река. От реки поднимался туман. Из тумана невнятно, бледно-серым призраком вырастал силуэт Башни…
Полетели вниз осыпающиеся камни, песок. Серафим испуганно отступил на несколько шагов от края обрыва и вдруг услышал приглушенные голоса. В тумане проявились удлиненные, зыбкие фигуры мужчины и девочки.
— Нет, я этого не переживу… она была таким прелестным ребенком… она ни разу не огорчила меня…
— Ты получил записку?..
— Да, получил и уже несколько дней живу, как после смерти, воображаю, что живу… порой чувствую какую-то странную тревогу, неуверенность, подозрительность к любому движению, звуку…
Серафим кашлянул.
Незнакомец быстро оглянулся и несколько секунд разглядывал его.
— Пошли, пошли… — девочка потянула его за полу плаща, и уже нет никого, лишь летучие тени.
«Чудеса, это же был Скиталец… или я обознался?..» — Серафим неуверенно улыбнулся и сел на камень.
— Вы Серафим?.. — Перед ним, как будто из воздуха, возникла девочка 13 лет. — Вам просили передать эту записку…
— Что это?.. — С подозрением и плохо скрываемой тревогой Серафим посмотрел на девочку, повертел в руках записку.
«Приходи на виллу, нужно объясниться. Моисей».
Серафим поднял голову. Девочка уже исчезла. Он еще раз перечитал записку и задумчиво побрел вдоль пик ограды, заросших ирисом и виноградной лозой и дальше по стиснутой каменными стенами и петляющей улице.
«Кажется здесь…» — Невольно задержав дыхание, он придавил кнопку звонка, прислушался, толкнул дверь. Дверь была не заперта. Он осторожно заглянул в щель. Скрипнули полы за спиной. Серафим резко обернулся и увидел уже знакомую ему девочку.
— Идите за мной… — сказала она, проглатывая окончания слов, и увлекла Серафима за собой вниз по лестнице, в арку, мимо безголовой статуи. Перебравшись по хлипким, шатающимся мосткам на Чертов остров, Серафим остановился у дома с верандами. Под окнами зыбились кусты сирени, как мифологические декорации, краснела рябина. — Ну, что вы стоите?.. — Девочка глуповато хихикнула. — Входите, он вас ждет…
Недоумевая, Серафим протиснулся в щель двери и очутился в полутемной комнатке, полной тусклого хлама. Похоже, что здесь уже давно никто не жил. Он ничего не понимал.
«Зачем я здесь?.. чувствую, опять я впутываюсь в очередную историю…» — Вскользь глянув на себя в зеркало, изъеденное ржавыми пятнами, он сел. На столике лежали бумаги, раскрытая книга, поблескивали знакомые очки. Сломанная дужка очков была перетянута нитками. Бросилась в глаза отчеркнутая ногтем строчка:
«Все в этом мире устроено хорошо, просто нам не хватает любви и терпения понять это…»
Неожиданно зазвонил будильник. Серафим невольно вздрогнул и оглянулся. Из-за ширмы, прорванной в некоторых местах, вышла девочка уже в безрукавке и в шортах. Она разглядывала его с нескрываемым любопытством и как будто даже с симпатией.
— Так вы и есть Серафим?.. — спросила она.
— На Серафима он теперь мало похож… — В приоткрытую дверь просунулось такое знакомое, узкое и темное лицо Скитальца. — Узнал?.. вижу, что узнал…
