«Да, ну и свидетелей мне Бог послал, одна молчит, будто воды в рот набрала, а другая все видела, но как бы сквозь сон… а это что еще за явление…» — Следователь уставился на господина кошмарного вида в клетчатом пиджаке.
— Извините, позвольте пройти… — пробормотал незнакомец, подслеповато жмурясь и прижимаясь к стене.
— Это и есть ваш сосед… — спросил Следователь, обращаясь к девам.
— Да, я сосед, Кошмаров, очень рад… я… собственно говоря… мне нужно идти… — вдруг изменившимся и странно охрипшим голосом пролепетал Фома.
— Одну минуту… — Следователь увлек Фому в его комнату. — Вы, я вижу, огорчены случившимся?..
— О чем вы?.. кто вы, собственно говоря, такой?..
— Я Следователь…
— Что, уже решили начать следствие?..
— Нет, нет, пока нет… и поэтому можете говорить откровенно… этот разговор останется между нами… зря вы молчите… это более чем странная позиция… вас все равно будут допрашивать и придется отвечать… а ваше молчание может быть неправильно понято… может быть закрыть дверь?..
— Да, но что вы хотите от меня услышать?..
— Вы живете один?..
— Моя личная жизнь никого не касается…
— Касается и еще как касается…
— Хорошо, я живу один…
— Что вы знаете по существу дела?..
— Я ничего не знаю, но думаю, что это было элементарное самоубийство…
— Возможно, вполне возможно…
— Он уже несколько раз пытался покончить с собой и как-то даже просил помочь ему…
— Вот как?..
— Что вы на меня так смотрите?..
— Что-то здесь не сходится…
— Вы что, подозреваете меня?..
— Любое убийство предполагает убийцу… один деликатный вопрос… подумайте, прежде чем отвечать… это очень важно…
— У вас шнурок развязался…
— Что?..
— Я говорю, у вас шнурок развязался… — Фома оглянулся на дверь. Дверь приоткрылась.
— Извините, что мы вас беспокоим, но он вернулся…
Следователь выбежал в коридор. В прихожей никого не было.
— Ну и где же он?..
— Только что был здесь… слышу, кто-то копошится под дверью… у нас ключ свободно ходит в скважине… вошел, стоит, как истукан, озирается, говорит, кажется, я ошибся дверью…
— Возможно, что это был вовсе и не он…
— А я тебе говорю, что это был он… — Дева похожая на Жанну д'Арк подошла к окну. — Да вот же он… — вдруг вскрикнула она сдавленным голосом…
Еще раз, глянув на ярко освещенные окна дома на набережной, Моисей свернул в переулок и вошел в стоящий на остановке трамвай. Трамвай стронулся и, позвякивая и приседая на стыках рельс, покатился вниз.
У вокзала Моисей вышел и в каком-то затмении поднялся на террасу привокзального кафе. Солнце село. Потянуло сыростью и прелью от лежалой листвы. Стало промозгло и неуютно, но он сидел и ждал, сам, не зная чего, уставившись на мокрый и черный сад. Прошумел вечерний поезд, и воцарилась тишина. Впотьмах изменчиво и призрачно трепетали листья, плескалась вода. Рука его скользнула по скамейке. Доски почти сгнили…
«Боже мой, сколько же лет прошло…» — подумал он. Послышался какой-то странный звук, как будто кто-то вздохнул. Он обернулся. Лиза беззвучно проплыла мимо в узкой, постепенно меркнущей полосе света с девочкой на руках. Девочка спала, на мгновение проснулась, удивила его улыбкой.
— А-аа… учитель… — Лиза уложила девочку на скамейку, движением рук, похожим на взмах крыльев, поправила волосы. Жест усталый, но все же не лишенный присущей ей грации. Она изменилась. Ее трудно было узнать. — Вот, заблудилась, в этом ужасном городе все улицы на одно лицо…
Моисей привел Лизу в дом на Чертовом острове. Она долго и как-то странно оглядывалась, как будто вспоминала уже когда-то все это виденное в каком-то сне, и эти нары, и этот стол, заваленный книгами, и эти чахлые розы в вазе с узким горлом.
— Дом тесноватый, но жить можно… — Моисей смутился. Он плохо представлял себе, что будет говорить, и что будет делать…
Ничего не произошло. Они почти не разговаривали. Завывал ветер. Шумел дождь. Странные, какие-то нездешние звуки успокаивали, убаюкивали…
Когда он проснулся, Лизы уже не было. На столике у зеркала горела лампа, которую он забыл погасить, и лежало письмо. Сразу он не решился узнать, что она написала. Жанна спала за занавеской. Он рассеянно глянул в зеркало и, думая о том, что скажет девочке, когда она проснется, развернул письмо.
