Сдерживая невольную дрожь, он вошел в сумерки вестибюля. Дверь в галерею была приоткрыта, оттуда доносились голоса. Что-то лиловое мелькнуло перед глазами, заслонилось синим. Пахнуло полынью, шалфеем. Незнакомец обернулся. Это был Начальник Охраны.
— Вам что-то нужно?.. — спросил Начальник Охраны и выжидательно посмотрел на него.
Вика обернулась.
— Это же мой муж… — Пухлой ладонью она незаметно провела по бедрам, оправила юбку и без робости, как будто даже лукаво, представила его Начальнику Охраны.
— Рад, очень рад, приятно познакомиться… — Начальник Охраны улыбнулся одними губами, отвел глаза.
— Собственно говоря, я уже опаздываю на дежурство… — Исподлобья, дико охранник глянул на жену. Она стояла у зеркала спиной к нему…
Уже на улице Начальник Охраны догнал его.
— Нам нужно объясниться, кое-что обсудить… вы, наверное, подумали что-нибудь лишнее и напрасно, уверяю вас…
— Да нет… я все понимаю… — Охранник нашел в себе силы улыбнуться.
— Ну, в таком случае… — Начальник Охраны слегка приподнял шляпу.
Начальник Охраны уже утонул в мутном уличном мороке, а охранник все еще стоял на Горбатом мосту, не зная, на что решиться. Поведение жены его просто поразило. Все это было незаслуженно, унизительно.
«Дурак я дурак, выслушивал ее выдумки…» — бормотал он захлебывающимся шепотом и проклинал жену за то, что она в один миг разрушила. Проклятия не уменьшали его мучений и лишь обостряли воспоминания об этом самозванце из Тоцка, которого он вдруг увидел. Среди прохожих как будто только он один был реален, а все остальные лишь призрачными тенями. Вспомнился фотографический снимок, почти единственное украшение в ее комнате, если не считать заводную балерину. Изображение незнакомца, лицо которого на снимке было трудно различить, он наделил чертами Начальника Охраны, правда, то же не совсем ясными, он видел его всего два-три раза в течение нескольких минут. Лицо жены на снимке иногда мутнело. Он уже не видел ее лицо, и не мог вспомнить, какое оно, какие у нее глаза. При одной мысли, что она может вот так, в один миг исчезнуть из его жизни, не оставив после себя ничего, кроме ощущения пустоты и боли, он неожиданно покачнулся, как будто кто-то подтолкнул его в спину, и полетел вниз. Он даже не успел испугаться. В воде он пришел в себя и поплыл к берегу, с трудом выполз на камни и сел, подогнув ноги к самому подбородку. Может быть, час или два он сидел неподвижно, лишь иногда вдруг судорожно вздрагивал. Какой-то шум отвлек его. Он испуганно поднял голову и приподнялся. Во весь опор к нему мчался пес бледной масти.
— Фу, Блейк, фу…
Уже сбитый с ног, падая навзничь, охранник увидел приближающегося к нему человека в черном плаще на красной подкладке.
— Уберите этого дьявола… пошла прочь… — выкрикнул охранник в порыве раздражения и осекся. Незнакомец неожиданно улыбнулся знакомой по портретам улыбкой и, взмахнув крыльями плаща, удалился, сверкая и позвякивая шпорами.
«Так вот он какой…» — Невольная улыбка раздвинула губы охранника. Никогда он не видел Тиррана так близко.
Домой охранник вернулся около полуночи. Вика уже спала. Не раздеваясь, он вошел в спальню, разбудил ее.
— Ах, опять начинается… — Не скрывая раздражения, Вика оттолкнула его руки. — Ты просто невыносим… я тебя умоляю, не устраивай представление… посмотри, на кого ты похож?.. выслеживал меня… все-таки это мерзко и подло… и смешно…
— Да, я все понимаю, на самом деле это мерзко и смешно, извини… — Он снова попытался обнять ее, поймал ее руки, прикоснулся губами. Он почувствовал тепловатую гладкость кожи, нежность, желание спрятаться в этих ладонях и выплакать всю свою не такую уж и веселую жизнь.
— Ах, оставь меня… ты весь мокрый… — Руки Вики выскользнули из его рук. Спрятавшись за улыбку, она смяла какую-то записку, возможно уличающую ее неверность, и попросила принести ей воды. Бусинки пота выступили на его верхней губе. Он жутко, нехорошо улыбнулся и вышел. Отсутствовал он довольно долго…
Среди ночи Вика проснулась от жажды. Она выпила воды с каким-то странным привкусом, попыталась встать и не смогла. Странное состояние. Она ясно слышала пение птиц на веранде. Уже несколько лет охранник разводил птиц. Он обучал их петь и говорить, и отпускал на свободу. Где-то далеко-далеко тикали стенные часы.
