Нед сидел со своей колой, смотрел, как она пьет эспрессо без сахара (он вынужден был признать, что это произвело на него впечатление), и слушал о том, что она здесь с начала марта, по обмену между ее школой в Нью-Йорке и здешней, в Эксе. В ее семье в прошлом семестре жила девочка из Франции, а Кейт поживет в семье этой девочки до конца учебного года.
Ее фамилия Уэнджер. Она собирается изучать языки в университете или историю, или и то, и другое. Хочет стать учительницей или юристом. Или и то, и другое. Она берет уроки джазовых танцев (он о чем-то подобном подозревал). Пробегает по три мили раз в два или в три дня на Манхэттене. Это не то же самое, что тренировки Неда, но все же довольно прилично. Ей очень нравится Экс, но не Мари-Шанталь, та девочка, у которой она живет. Кажется, Мари-Шанталь тайком покуривает в их общей спальне, бегает на вечеринки и использует Кейт, чтобы та прикрывала ее, когда она допоздна гуляет со своим парнем или прогуливает уроки, чтобы с ним встретиться.
— Мне противно врать ради нее, — говорила Кейт. — Я хочу сказать, что мы с ней даже не подруги.
— Похоже, она горячая девчонка. У тебя есть ее номер телефона?
Кейт поморщилась.
— Ты это не всерьез.
— Почему?
— Потому что ты влюбился в статую в монастыре, вот почему.
Это почти рывком вернуло Неда к тому, о чем они избегали говорить.
Он ничего не ответил. Отпил из своей бутылочки и огляделся по сторонам. Два маленьких столика этого кафе стояли на улице, но они оказались заняты, поэтому пришлось расположиться внутри, недалеко от двери. Движение утром было довольно интенсивным — автомобили, мопеды, много людей шагало по средневековым камням мостовой.
— Извини, — через несколько секунд сказала Кейт Уэнджер. — Это была странная мысль.
Он пожал плечами.
— Я понятия не имею, как воспринимать эту скульптуру. И что произошло.
Она опять прикусила нижнюю губу.
— Почему он… наш человек… почему он смотрел вниз, там? На то, что там находится? Это мог быть источник, что-то связанное с водой?
Нед покачал головой.
— Не думаю. Череп и голова стояли в другой стороне, дальше по коридору. — Вдруг его осенило. — Кейт, если бы кто-то был там похоронен, это место огородили бы, правильно? А не оставили бы гроб лежать просто так.
Она кивнула.
— Наверняка.
— Поэтому, может быть, он думал, что стену только что вскрыли. По какой-то причине.
Кейт откинулась на спинку стула.
— Боже, Нед Марринер, это нечто вроде истории о вампирах?
— Я не знаю, что это за история. Не думаю, что она о вампирах.
— Но ты сказал, что он сделал ту скульптуру в монастыре. Ты действительно знаешь, сколько лет той штуке?
— Послушай, забудь, что я там сказал. Я был немного не в себе.
— Нет. — Она покачала головой. — Не был. Когда он спрыгнул с крыши, я подумала, что он собирается убить тебя. А потом он сказал, когда ее сделали.
Нед вздохнул.
— Ты собираешься спросить, откуда я знаю.
— Эта мысль приходит мне в голову, — Кейт произнесла это без улыбки.
— Держу пари, Мари-Шанталь не стала бы меня доставать этим вопросом.
— Она бы ничего не поняла, проверяла бы свою подводку для глаз и свой сотовый, нет ли для нее сообщений. Я тебя достаю?
— Нет. Она и правда получает сообщения на подводку для глаз?
Кейт по-прежнему не улыбалась.
— С тобой действительно что-то там произошло.
— Да. Теперь все в порядке. После того как мы ушли, я чувствую себя нормально. — Он попытался рассмеяться. — Хочешь проверить?
Она не обратила на его слова внимания, но они того стоили.
— Ты думаешь, все закончилось? Просто все это имеет отношение к… не знаю.
Он кивнул головой.
— Это точно. Все это имеет отношение к «не знаю».
Нед слишком много шутил, потому что правда заключалась в том, что хотя он действительно сейчас чувствовал себя хорошо, сидя здесь с девушкой из Нью-Йорка, из «сейчас», попивая кока-колу, вкус которой был именно таким, каким должен быть, — но он не был уверен, что все, что бы это ни было, закончилось.
Собственно говоря, если быть честным перед самим собой, он был совершенно уверен, что не закончилось. Только он не собирался этого говорить.
Нед взглянул на часы на руке.
