И Коля, слушая Ходакова, видел в нем ГРАЖДАНИНА.
— Так что, будешь помогать?
— Буду! Но заранее говорю: ни журналисты, ни писатели не помогут.
— Ну и пусть. Но я попорчу кровь вору Хватову. Я в Орловский обком партии написал о нем. Знаю, после статьи в «Социндустрии» его понизили. Я не отступлюсь.
— Если хочешь попортить кровь Хватову, пошли ему посылку, а в посылке маленький гробик. Обей его, как положено, красным материалом. А в гроб вложи куклу, да чтоб на Хватова походила. Он получит маленький гробик, и от расстройства в большой сыграет.
Ходаков засмеялся.
— Нет, гробик не пошлю, а вот письма не только в обком партии, но и ему посылать буду.
С писателем Левиным Коля договорился о встрече и пришел к Ходакову.
— Я сейчас письмо из Ростова получил. Тут вот какое дело. Со мной в зоне сидел Дмитрий Малый. Как-то ранней весной сорок четвертого, в выходной, мы сидели на траве, подстелив одеяла. Было прохладно. Дмитрий читал газету, и вдруг тихо-тихо заплакал. «Что такое?» — спросил я. «Моему сыну… Сергею… присвоили звание… Героя Советского Союза», — ответил он. Дмитрий долго молчал, а потом сказал: «Все, с сегодняшнего дня я для него не существую, Прекращаю писать домой. Пусть думают, что сгинул… Не хочу Сергею портить жизнь, вдруг живой останется». В сорок восьмом я освободился, а он досиживал срок. Писем так и не писал.
Я разыскал адрес Сергея Малого. Так хотелось узнать, встретились или нет сын-Герой и отец-«враг народа»?
Илья Васильевич протянул письмо. Герой Советского Союза Сергей Дмитриевич Малый писал: отец освободился после войны и известил — завел другую семью. Мы встретились в пятьдесят шестом, но отец о себе ничего не рассказал. А недавно умер.
Сергей Дмитриевич Малый дослужился до полковника и не знал, что отец не заводил другой семьи, а боялся своим прошлым загородить дорогу сыну.
Ходаков закурил, убрал письмо и сказал:
— Поехали.
На площадке Илья Васильевич остановился, передохнул и посмотрел на филенчатые двери квартиры Левина: в центре навешена небольшая дверца.
— Ого, — сказал Ходаков, — кормушка как в тюрьме.
Писатель мило встретил искателей правды. Внимательно выслушав, вздохнул.
— Смогу ли помочь? Ко мне часто обращаются. И обком штурмовать приходится, и областную прокуратуру. Тяжело защищать человека. Обратитесь к собкору «Правды» Комову. Он такими делами занимается.
В коридоре толпились люди. Волгоградцы искали защиты у корреспондента «Правды».
Очередь двигалась медленно, и они пошли на лестничную площадку покурить. Следом направился молодой мужчина. Люда, обиженные властями, сочувствуют друг другу и ругают — мать ее за ногу — советскую власть. Заговорили о Комове. В статьях и фельетонах он шерстил и советских работников. У Петрова в разговоре несколько раз срывались слова «корреспонденция», «передовая статья», и мужчина спросил:
— Вы в газете работаете?
— Нет. Для многотиражки писал раньше, для «Нефтяника».
— Для Галины Ивановны?
— Да, а вы ее знаете?
— Знаю. Я работаю в «Сталеканатчике».
— В «Сталеканатчике»? — удивился Коля, — кем?
— Редактором.
— Ваша фамилия тоже Комов, — сказал Петров, разглядывая редактора. На нем серый костюм, светлая рубашка и галстук. Черты лица грубоваты — мужик мужиком, и ростом с Колю, только плотнее. — Как вас зовут?
— Семен Иванович.
И они познакомились. Ходаков обрадовался: возле корпункта «Правды» встретил редактора многотиражки!
Коротко рассказал о своем деле и спросил:
— А вы-то зачем?
— Да у нас со стадиона растащили спортивную одежду и инвентарь. И концы в воду. А завкому наплевать. Ко мне ребята обратились, во я не смог помочь, и вот к Комову пошел. Я к нему второй раз.
— Он вам не родственник? — полюбопытствовал Коля.
— Однофамилец.
Выкурили еще по одной, и Коля пообещал зайти к Семену Ивановичу.
Подошла очередь, и Петров с Ходаковым вошли в кабинет. За столом дымил Комов.
Ходаков рассказал, и Комов, поправив очки, поскреб пятерней затылок.
Задав несколько вопросов, обратился к Коле:
— Вы сможете об этом написать?
— Смогу.
— Напишите к воскресенью, и занесите мне домой. Мой адрес…
На остановке разговорились с женщинами. Они тоже были в корпункте, и Илья Васильевич рассказал о себе. Женщины посочувствовали, и одна в сердцах сказала:
