— Где сейчас ма, Чесс?
Чесс охватила ярость. Его не было больше месяца, она едва не сошла с ума от тревоги, и это единственное, что он может ей сказать?!
— Она на «фабрике», где же еще ей быть?
— Отлично! Мне столько всего нужно тебе рассказать, что меня просто распирает. Разведи пожарче огонь и поставь кофе. Я отведу Начеза в стойло, задам ему корма и сразу же вернусь.
Чесс пришлось сесть. Колени у нее подгибались. Он был жив. И даже более полон жизни, чем когда-либо прежде. Она никогда еще не видела его таким взволнованным, даже в Дэнвилле. И он хотел рассказать ей обо всем. А она, глупая, рассердилась!
Ему хочется кофе. И чтобы она пожарче растопила очаг. Она вскочила. Должно быть, он страшно голоден! У нее было яйцо: одна из кур забыла, что на дворе зима. И она нарежет ему хлеба: большими толстыми ломтями, как он любит. На кости осталось еще немного ветчины. А пока он будет все это есть, она сварит ему овсяную кашу…
Каша выкипела и подгорела, но это не имело значения. Нэйт изголодался по разговору куда больше, чем по еде.
— …Я осмотрел семь участков и каждый раз либо место не подходило, либо цена была слишком высока. Я уже готов был все бросить и повернул домой. Я совсем пал духом. Потом начался дождь, подул ветер, и все вокруг превратилось в лед. Я бы замерз, если б не нашел, где укрыться, а единственным укрытием на много миль вокруг был дом с привидениями — эй, Чесс, ты ведь не веришь в привидения, правда? Конечно, не веришь, не для того тебя столько учили. В общем, выбирать не приходилось, и тогда…
Ей хотелось обнять его изо всех сил, прижать к себе, почувствовать, что он и впрямь вернулся и рад быть снова с ней. Но она спросила, что было дальше. Именно этого он хотел.
— …Этот участок просто идеален. И он достался мне дешево — из-за привидений. Я купил сто акров. Тридцать вокруг дома и еще семьдесят на другом берегу ручья. Там мы и поставим мельницу. Там, где ручей образует излучину, берега достаточно крутые, так что построить мост будет нетрудно. А дорога оттуда идет прямо на Дерхэм. Всего пять миль. Вот где дела делаются, Чесс! За последние десять лет Дерхэм вырос вдесятеро. Там изготовляют табак «Бык», и Дьюк с сыновьями тоже там устроился, и железная дорога там есть. Кое-кто говорит, что Уинстон-де растет и того быстрей, особенно на это напирает Дик Рейнолдс, но Уинстон расположен далеко на западе, а нам, по-моему, лучше обосноваться в самой середине табачного пояса, а не на краю.
Сначала, как мы и предполагали, построим мукомольную мельницу. Другой поблизости нет, так что конкурентов не будет. На помоле зерна будем зарабатывать кое-какие деньги, чтобы было на что жить, пока не раскрутим дело. Но главная штука в том, что мельничное колесо станет двигателем для сигаретной машины.
А когда начнем продавать много сигарет, построим фабрику и перенесем машину туда. А потом установим еще машины.
От усталости его глаза были обведены темными кругами. Внезапно их наполнили слезы волнения.
— О, Чесс, мы взаправду это сделаем. Это уже начинается. Нет, уже началось. Не знаю, как мне удастся сохранить это в тайне. Мне хочется кричать об этом всему миру.
Нэйт запрокинул голову и, сложив обмороженные руки рупором, приставил их ко рту.
— Берегись, мир! Мы идем! — заорал он.
— Тише! — она так смеялась, что едва смогла выдавить из себя это слово. Нэйт вдруг схватил ее за талию. Не успела она понять, в чем дело, как его сильные руки подняли ее в воздух. Потом он закружил ее еще и еще! Когда он поставил ее на пол, у нее кружилась голова.
— Теперь ты знаешь, как я себя чувствую. Это лучше, чем хмель. Ты счастлива, Чесс?
— О да, да, Нэйтен!
— Я так и знал. Я гнал эту бедную усталую лошадь всю ночь. Мне необходимо было поскорее очутиться дома. Я должен был рассказать кому-нибудь, не то меня разорвало бы на миллион клочков!
Внезапно его лицо посерьезнело.
— Это все еще тайна, Чесс. Ма и Джош меня вовек не поймут, сколько бы я их ни убеждал. Я не хочу, чтобы меня отчитывали или изводили насмешками. Только не сейчас. Я так счастлив, что мне не хочется этого портит К тому же я слишком устал, чтобы ссориться.
