Когда Чесс объяснила, он весело рассмеялся, потом сказал:
— Боже, благослови Америку. Ты правильно сделаешь, что не пойдешь.
Лорд Рэндал кашлянул.
— Боюсь, что у вас, Нэйт, нет такого выбора. Во вторник вы должны быть представлены ко двору.
— Что? — Чесс не верила своим ушам. — Чтобы Нэйтен согласился нацепить шелковые панталоны до колен? Да никогда в жизни! — и она залилась смехом.
— А почему бы и нет? — сказал Нэйт. — Одними штанами больше, одними меньше. Я все равно уже накупил кучу парадных одежек. А на хозяев здешних табачных фирм это может произвести впечатление.
Он повернулся к Стэндишу.
— Рэндал, вы нам родня, может, поможете советом, а то я во всех этих ваших ухищрениях форменный сосунок — в Манчестере я это ясно понял. Я был бы очень рад, если бы вы мне растолковали, что надо делать, а чего не надо. Кстати, вы что-нибудь знаете о здешних табачных фирмах?
— Не знаю, но охотно узнаю. Но прежде всего я должен сказать вам, что дневной прием при дворе с присутствием одних мужчин, на который вы приглашены во вторник, нельзя пропускать ни при каких обстоятельствах. Е.К.В. сказал, что желает, чтобы на нем вы были представлены ко двору. Его желание — закон.
Нэйт нахмурился.
— Мне не нравится, когда мне указывают, что делать.
— Это никому не нравится. Но нам всем подчас приходится делать то, что нам неприятно.
Нэйт ухмыльнулся.
— Кажется, я ухватил суть дела. А где мне взять эти придворные штаны?
— Завтра я вас туда отвезу. Сам я всегда беру придворное платье напрокат, ведь оно используется не так уж часто. Если это может послужить вам утешением, я обязан сопровождать вас, а я презираю эти чертовы дневные приемы.
«Как спелись», — недовольно подумала Чесс. Это неправильно. Ее муж и ее любовник не должны быть друзьями.
* * *
Предсказание Стэндиша оправдалось: вечернее представление в ресторане «Савоя» было необычайно эффектным. Каждая из театральных див явилась на обед в окружении своей собственной внушительной свиты и во всеоружии красоты и ослепительных нарядов.
Сара Бернар была в платье, так густо расшитом самоцветами, что, снятое, оно могло бы не висеть, а стоять.
В отличие от Бернар наряд Элеоноры Дузе был украшен не драгоценными камнями, а белыми оранжерейными камелиями. Юбка ее белого шифонового платья была вся усыпана цветами, и к широкому, плотно охватывающему шею бриллиантовому колье была прикреплена камелия. Она рисовалась своим успехом в пьесе Дюма-сына «Дама с камелиями».
Нелли Мельба, которой на следующей неделе предстояло петь в премьере «Травиаты», приняла вызов. Ее роль в опере была той же, что и у Дузе в пьесе. На ней было белое кисейное платье с четырехфутовым шлейфом; на платье жемчугом были вышиты белые цветы. Шлейф несли два пажа, одетые в белый атлас. Украшения Мельбы тоже были из жемчуга. Восемь ниток безупречных жемчужин обвивали ее шею и свешивались до талии, охваченной жемчужным поясом. В руке она держала огромный веер из страусовых перьев. Когда менеджер «Савоя» вел ее мимо столика, за которым сидела Дузе, одно из воздушных перьев вдруг каким-то образом отделилось от остальных и, кружась, поплыло по воздуху. Все взоры устремились к нему, когда оно на мгновение зависло над головой Дузе. Актриса не видела его. Когда оно наконец опустилось на пол за ее стулом, весь зал вздохнул с облегчением.
После парящего в воздухе страусового пера Мельбы длинная накидка Аделины Патти, сшитая из павлиньих перьев, не произвела большого впечатления. Но Патти была не просто оперной примадонной, она была великой итальянской артисткой, достойной наследницей блистательных традиций. Когда она сбросила накидку назад, на руки изумительно красивого итальянского юноши, стало видно, что ее платье тоже украшено павлиньими перьями, только не настоящими, а сделанными из крошечных бусин: бирюзовых, лазуритовых, изумрудных, рубиновых и топазовых. Первое блюдо ее обеда было заказано заранее — это был жареный павлин, искусно украшенный собственными перьями.
Французская актриса Режан не вошла в ресторан, а вбежала, смеясь, щебеча что-то по-французски и поглядывая через плечо, как будто за ней гнались. Ее платье было целиком сшито из голубых страусовых перьев, стволы которых усеивали алмазы и сапфиры. Руки Режан были от запястий до локтей унизаны браслетами с теми же камнями.
