Только через несколько недель она наконец заметила, что Нэйтен очень изменился. Вид у него был усталый, измученный, и она с ужасом вспомнила, как выглядела Гасси, когда упала возле крыльца, заболев холерой.
Но Нэйт уверял, что с ним все в порядке.
На самом деле он пребывал в аду. Всякий раз, когда Гасси торопливо обнимала его и чмокала в щеку, всякий раз, когда Чесс повторяла, как она счастлива, что может заново отстроить свой дом, его сердце терзал стыд и сознание собственной вины.
Нэйт никогда не чувствовал себя виноватым из-за того, что он изменяет жене. Если бы такая мысль вдруг пришла ему в голову, он счел бы ее абсурдной. Он содержал двух любовниц: одну в Роли, другую в Джорджтауне, Южная Каролина, где находилась его бумажная фабрика. Вдобавок он часто принимал приглашения женщин, с которыми знакомился во время своих разъездов. Но все они жили вдали от его дома, и их существование не нарушало хода его жизни в Стэндише. Тогда как его связь с Лили могла поставить его семью в неловкое, и даже более того, в унизительное положение. То, что он делал, было позорно.
Весной 1893 года все те, кто делал деньги на табаке, с увлечением следили за неожиданным поворотом в жизни Бака Дьюка. Бак совершенно подпал под чары одной весьма и весьма искушенной разведенной дамы. Она жила в Нью-Йорке и звалась миссис Лилиан Флетчер Мак-Креди. Люди из окружения Бака Дьюка утверждали, что он оставляет самые важные дела, когда она звонит ему по телефону. Бак-хищник стал как послушный пес ходить на поводке. Для компании, собирающейся в дерхэмском клубе деловых людей, эта история была неиссякаемым источником скабрезных шуток.
Нэйт понимал, что он ничем не лучше Бака. Лили полностью подчинила себе его жизнь, она царила в его мыслях, заполняла собою его сны. Он жил ради их тайных встреч. Он был одержим ею.
Она говорила, что он пробуждает в ней ужасающие желания, которые заставляют ее просить его делать с нею гадкие вещи. Ей было стыдно признаваться, что ее разум способен даже вообразить такое. Но когда она с ним, она сходит с ума, потому что хочет его так сильно, хочет принадлежать ему полностью, целиком, до конца, каждой частью своего тела. И по ее требованиям он втискивал свой член, палец, язык в каждую складку и каждое отверстие ее бледной нежной плоти.
Он занимался сексом со многими женщинами. Секс мог быть ласковым, или игривым, или напористым и энергичным. Ему нравилось доставлять своим партнершам удовольствие. Никогда, ни с одной женщиной он не делал того, о чем его просила Лили. Никогда прежде не испытывал наслаждения, унижая и причиняя боль. Никогда не давал воли зверю, таящемуся в темных глубинах его существа.
Он был сам себе противен. Но ничего не мог с собой поделать; ему хотелось еще и еще.
* * *
ПАНИКА
О ней кричали заголовки всех газет. 27 июня разразился биржевой крах, разоривший тысячи людей, чьи деньги были вложены в акции.
— Чем это чревато, Нэйтен? — спросила Чесс. — В этой нью-йоркской газете говорится, что над всеми банками, фабриками и железными дорогами нависла угроза разорения. Нам тоже грозит опасность?
Нэйт покачал головой.
— Опасность грозит тем, кто держит деньги в бумагах. Я же вложил свой капитал в машины и кирпичные стены. С ним все будет в порядке. Вполне возможно, что вкладчики устроят набег на наш банк — когда люди боятся, что банк прогорит, они торопятся изъять из него свои кровные — но я уже сказал служащим, чтобы они выдавали наличные со счетов не иначе как с улыбкой. Вкладчики скоро успокоятся и положат все деньги обратно.
— Может быть, мне прекратить работу над Хэрфилдсом?
— Ни в коем случае. Строй свой дом, Чесс. Если хочешь, можешь сделать его еще больше, чем он был. Кстати, я думаю, что цены на строительные материалы скоро начнут снижаться.
— Ты уверен, что наше положение прочно?
Может быть, Нэйтен выглядит таким измученным из-за каких-то финансовых затруднений?
Он ухмыльнулся и на мгновение стал похож на себя прежнего.
— Когда люди пугаются и впадают в панику, они начинают больше курить. Так что мы будем только богатеть.
Все прогнозы Нэйта сбылись. Клиенты бросились изымать свои деньги из стэндишского банка, но это продолжалось менее двух недель. Однако не везде дела обстояли так благополучно. В стране закрылось более шестисот банков, не оставив своим вкладчикам ни малейшей надежды на возврат их сбережений. Семьдесят четыре железнодорожные компании обанкротились, включая такие гиганты, как «Юнион пасифик», «Рединг» и «Санта-Фе».
