– Пора. Они, кажется, уже починили колесо.
К счастью, маркиз, казалось, принял ее совет к сведению. Он упорно молчал, с застывшим лицом глядя в окно.
А Натаниэль следил за каждым ее движением. Александра чувствовала на себе его взгляд и гадала, насколько его беспокоит их скорое расставание. Неужели месть целиком заполнила его сердце или все же там нашлось место и для нее?
Они въехали в Фаррингдон уже вечером. Александра ожидала, что они проедут городок без остановки, и очень удивилась, когда Натаниэль окликнул сидящего на козлах Гарта, чтобы тот остановился у первого же постоялого двора.
– Почему мы остановились? – Тини высказал вслух интересующий всех вопрос.
– Хочу послать письмо герцогу. Мы приедем в Лондон завтра днем, и надо, чтобы наш ультиматум уже был известен Грейстоуну.
Тини пожал плечами.
– Мне все равно, где ждать – в Лондоне или здесь, но я мечтаю о постели.
– Точно, – согласился уставший, весь в пыли Гарт.
Александра промолчала, но она была рада остановке.
«Еще несколько часов рядом с Натаниэлем», – подумала она. Несколько часов лучше, чем ничего.
Гостиница была на окраине города, но хозяева держали ее в образцовой чистоте.
Натаниэль снял несколько комнат, приказав Гарту следить за маркизом. Он знал, что Гарт очень устал, но у него не было другого выбора. Если он останется со своим сводным братом, то все закончится дракой, а ему не хотелось убивать Джейка, хотя такое желание время от времени и овладевало им.
Кроме того, у него был и другой повод для беспокойства. Чем ближе был момент, когда ему придется освободить Александру, тем меньше ему хотелось это делать.
Он открыл полученным от хозяев ключом одну из дверей и пропустил в комнату Александру.
– Это для тебя, – коротко сказал он.
Ему страшно хотелось последовать за ней, но он заставил себя идти дальше.
– Ты доверяешь мне? – с удивлением спросила Александра. – Я ведь могу освободить маркиза.
– Ты не настолько глупа, чтобы рисковать его жизнью, – буркнул Натаниэль. – Гарт очень устал, так что любое подозрительное движение в ночи – и маркиз распрощается с жизнью. Да и ты тоже. Спокойной ночи. – С этими словами Натаниэль быстро ушел к себе.
Сняв одежду, он подошел к умывальнику. Воображение тут же нарисовало картину, как Александра делает то же самое, и его тело мгновенно отреагировало на это, подрывая его решимость держаться подальше от девушки.
Он заставил себя лечь в постель, но за стеной Александра ходила по комнате, и он понял, что не сможет заснуть.
Александра нервными шагами мерила свою комнату. Она была рада, что наконец закончилось утомительное путешествие в карете, но огромная постель с пуховой периной ничуть не манила ее к себе. Александра могла думать только о Натаниэле.
Ее тревожили воспоминания об их последнем поцелуе, отчего внутри что-то сжималось и болело. Она жаждала вновь почувствовать его губы.
Александра налила себе стакан воды из графина. Он не может испытывать к ней такие же чувства, иначе никогда бы не отпустил ее! Возможно, она неправильно поняла его взгляды и прикосновения. Он просто чувствовал себя виноватым, ничего больше, и пытался немного успокоить ее.
Ее размышления прервал тихий стук в дверь.
– Кто там?
– Натаниэль.
Александра отодвинула задвижку и открыла дверь. На нем были только бриджи и сапоги. Она не могла прочесть выражения его глаз, но мгновенно почувствовала, как между ними пробежала молния.
Александра пыталась сопротивляться. Ее сердце и так уже было поймано в силки, нельзя, чтобы Натаниэль овладел и ее душой. Но, словно загапнотизированная, она посторонилась, пропуская его в комнату.
Волосы Натаниэля были влажными после мытья. Больше всего на свете ей хотелось коснуться их, но она знала, что любое прикосновение зажжет пламя, которое невозможно будет погасить.
Может быть, он просто забыл сказать ей что-то важное?
Натаниэль посмотрел ей в глаза, и Александра поняла, что он пришел сюда не разговаривать. Он молча взял ее руку и перецеловал каждый пальчик.
– Тебе не нравится твоя комната? – спросила Александра, тщетно пытаясь придать своим словам игривость.
– Не дразни меня сегодня, – почти прорычал Натаниэль. – Ты можешь говорить что угодно, но твои глаза выдают тебя.
