Александр собирал личные вещи. Все они помещались в сумку «почтальона». Временная база мобильной группы находилась в гостинице, где была найдена последняя жертва сообщества.
Саша олицетворяла предмет интерьера номера гостиницы. Такой же молчаливый и временный, как само предназначение номера. Александр намеренно затягивал сборы.
– Сам виноват! – «нашлась» Саша.
– Ну да, после определения «пьянь» моя карьера должна была пойти на взлёт. – Он в очередной раз достал несессер, проверив его, засунул обратно в сумку. – Колоссальная помощь с твоей стороны…
Она обняла сзади, возбужденно обжигая горячим дыханием его шею. Напряженные точки ее груди ощущались телом сквозь рубашку.
– Не хочу, чтобы ты уезжал…
Он развернулся к ней.
– Замолви словечко!
Ответом стал нежный поцелуй.
– А как же перегар? – сквозь «обмен выделяемой слюной» спросил Александр.
– Пьянь… – Она царапала грудь Александра ногтями, нетерпеливо расстегивая его рубашку.
Близость была короткая и страстная.
Она покидала номер, молча реагируя на его фразу.
– Ты, как вампир, бросаешь меня после секса, получив свое…
Стакан с прикроватного столика разбился о стену.
Александр, надев легкий плащ и солнцезащитные очки, покидал гостиницу. Коллеги с улыбкой провожали его. Кто-то даже бросил саркастическую фразу:
– Приятно было вместе поработать.
Александр нервно выкинул руку с разжатым из кулака средним пальцем – жест, понимаемый всеми национальностями мира. Раздался гул восторга и звук аплодисментов.
Генрих стоял возле автобуса, поставив ногу на порог отодвинутой двери. В руках папка. Лицо выражало удивление. Александр глотнул из фляжки.
– Это действительно феноменально… – пробормотал Генрих, поднимая глаза на подчиненного.
– А я всегда считал это обычной стадией развития алкоголизма. – Александр еще раз приложился к фляге. – Так поэтапно, глоток за глотком…
– Я редко даю второй шанс, – Генрих перебил его, – точнее не я… эта папка дает вам его! Собранный и проанализированный вами материал превосходит усилие всей группы.
Александр скрыл непонимание в очередной порции коньяка.
– Сейчас марш спать! – в голосе пухлого нескладного человека проявились металлические нотки. – С утра должен быть свежим и работоспособным. Всё!
Саша встретила его на пороге номера завернутой в простынь. Объятия. Летучие мыши ее рук закружились вокруг шеи Александра.
– Что в папке?
– Труд всей моей жизни…
– Нет!
Сдавленный рыданием крик разбудил Владимира. Затем плач и повтор отрицания. Надя сидела над картами. Дернув плечом, избавляясь от его касания, она снова разложила карты. Он сидел напротив. Она подняла на него заплаканные глаза.
– Восемь Мечей и Башня…
Вопрос на лице Владимира вызывает новую бурю эмоций.
– Ее забрали… – сквозь рыдание услышал Владимир.
– Кто? – он уже понял, о ком идёт речь.
– Карты конкретно не говорят, детализация… – Надя всхлипывала, подставляя лицо Владимиру, вытирающему ее горячие слёзы. – Я могу лишь делать выводы.
– А что с Георгием? Можешь посмотреть?
Карты снова легли обратным раскладом.
– Он жив, – она подняла на него влажные от слез глаза, – и они не вместе…
– Всё будет хорошо. – Он поцеловал ее в губы. – Собирайся…
Надя слушалась его так впервые. Так слушает отца дочь, потерявшая мать. Частично это так и было.
Он спрятал Надю в одном из домов, оставленных для экстренных случаев. Только она и Вера знали о местонахождении подобных приобретений. Владимир лишь знал, что они существуют. Теперь он узнал расположение одного из них. Это был действительно особый случай.
– Не оставь меня умирать здесь… – Она провожала его, стоя на пороге.
– Запасов тебе хватит на неделю, – Владимир улыбнулся, глядя на ее посвежевшее лицо, – я вернусь раньше. Если нет…
Надя закрыла указательным пальцем его губы.
– Я не хочу даже думать об этом.
Владимир посмотрел на небо, на звезды, на светящуюся луну, кутающуюся в рваных облаках.
– Ты знаешь, что делать.
Он ушел, не оборачиваясь. Она зажгла свечи возле зеркал, села за стол. Шелест карт. Шорохи дома, долго простоявшего нежилым. Мерцание теней.
Владимир предполагал избавление от Георгия. Он сам способствовал этому. Несколько оброненных предположений в присутствии Веры сделали свое дело. Подобные действия были обоснованы.
