В раздражении Левин закрыл журнал, но с обложки на него уставился, ухмыляясь с сигаретой в краю рта, губернатор одного из среднезападных штатов. Детектив закрыл глаза и подумал, что он превратил себя в посмешище на склоне лет. И в самом деле, пожилой человек, бросающий после многих лет пристрастия к куреву эту привычку, смешон даже в собственных глазах, а его существование превращается в долгую цепь маленьких неприятностей. В Голливуде могли бы отснять отличную комедию о моих терзаниях — продолжал размышлять Левин — с участием известного комика Харди. Только Харди умер недавно от сердечного приступа.
Абрахам Левин из своих пятидесяти трех лет двадцать четыре прослужил в полиции и уже восемь лет страдал стенокардией. По ночам он обычно долго не мог заснуть, прислушиваясь к молчанию, которое наступало за каждым восьмым или девятым ударом его сердца. Поднимаясь по лестнице или поднимая что-нибудь тяжелое, он тут же замечал, как ему не хватает воздуха, и как пауза в груди становилась короче — на седьмом, шестом и даже на пятом ударе.
Наступит день — говорил он себе, — и мое сердце пропустит два удара кряду, и в тот день Абрахама Левина не станет. Потому что уже не будет третьего удара. Никакого не будет. Навсегда.
В соседней квартире, рядом с его дверью, по ночам плакал грудной ребенок, и Левину казалось, что своим плачем эта новая жизнь как бы напоминала ему о необходимости уступить в скором времени ей дорогу.
Четыре месяца назад он прошел медицинское обследование. Врач тщательно прослушал его сердцебиение, проверил анализы, своими действиями напоминая опытного механика, который взялся определить, подлежит ли капитальному ремонту старый автомобиль, или уже пришла пора выбросить его на свалку.
На прошлой неделе Левин снова обратился к врачу и пожаловался на спазмы в груди и перехват дыхания при волнении. Доктор прописал ему кое-какие лекарства, получил свой гонорар и сказал: «Если вы хотите помочь вашему сердцу, вам следует бросить курить».
За три дня он не выкурил ни одной сигареты. Левин впервые в жизни вдруг начал понимать, почему так кричат арестованные наркоманы, лишенные возможности удовлетворить свою пагубную потребность. Он понемногу стал стыдиться самого себя за такую сильную зависимость от чего-то, столь бесполезного и столь вредного. Три дня он уже выдержал. Выдержит и дальше, каким бы смешным себе не казался.
Открыв глаза Левин снова посмотрел на ухмыляющегося, с сигаретой во рту губернатора и бросил журнал в ящик письменного стола. В кабинете, кроме его напарника Кроули, который с удовольствием покуривал, сидя напротив за столом, стоявшим рядом с канцелярским шкафом, никого не было. Ритчи и Макферлейн, два других детектива из их смены, находились на вызове и скоро должны были вернуться. Левину хотелось, чтобы позвонил телефон или еще что-нибудь произошло, чтобы отвлечься от мысли о курении и занять свой ум и руки. Он с тоской вновь осмотрел комнату, в то время как пальцы его левой руки продолжали непроизвольно сжиматься на столе, одинокие и странно пустые.
Стук в дверь оказался настолько слабым, что Левин едва услышал его, а Кроули даже не поднял головы от бумаг. Но напряженные до предела нервы Левина улавливали любой звук. Он посмотрел, увидел в затуманенном стекле двери короткий силуэт и сказал:
— Войдите.
Кроули очнулся.
— Что?
— Кто-то стоит за дверью.
Левин снова чуть громче отозвался, и на этот раз дверная ручка нерешительно повернулась. В кабинет вошел ребенок.
Это была девочка лет десяти, в розовой кофточке и красной юбке, черных башмаках с медными пряжками и шерстяных белых чулках. Ее очень светлые волосы, тщательно промытые, причесанные и уложенные на голове, перевязанные красной шелковой лентой, падали красивым шлейфом до талии вдоль ее спины. Ее глаза имели голубой, ярко голубой цвет, и кожа ее овального лица была безукоризненно чистой. Эта девочка как будто являла собой живую рекламу детской одежды или готовую иллюстрацию для домашнего женского журнала. Словно Алиса в стране происшествий, она наивными любопытными глазами уставилась на служебный кабинет и детективов 43-го участка, чья работа заключалась в том, чтобы хватать глупых и мерзких типов и передавать их другим субъектам для наказания.
