Через пять минут в комнату вошел Эдгертон и направился к стеллажу, где хранились словари. Торопливо он стал листать толстый том.
— Пателла, — сказал я и повторил по буквам — П-а-т-е-л-л-а.
Эдгертон замер.
Я встал и подошел к нему.
— Пателла означает коленная чашечка. И поскольку мы уточнили о чем идет речь, я могу лишь добавить, что она у меня ничуть не болит и раньше не болела.
Улыбаясь, я обнажил слегка зубы.
— Эдгертон, неожиданно меня осенило, что я получал проколотые куклы после определенного факта. Стоило мне пожаловаться на головную боль… и, о чудо! — через десять минут я нахожу привязанную к ручке двери куклу, у которой в голову воткнута иголка.
Глаза Эдгертона бегали по сторонам и упорно избегали моего взгляда.
— Размышляя над подобным совпадением после получения очередной куклы, я вначале пришел к выводу, что в моей комнате спрятан микрофон. Ибо стоило мне вслух выразить какое-нибудь недомогание; как тут же кто-то, как мне казалось, сидящий около подслушивающего устройства, срывался с места, чтобы проколоть куклу и подбросить ее мне. Но теперь я убедился, что никакого микрофона не было. Историю с куклами затеяли вы, Эдгертон.
— Да, сэр. Это я. — Он опустил голову на грудь.
— И это вы направили письмо с деньгами колдунье?
— Боюсь, что вы правы, сэр.
— Эдгертон, что вы можете сказать в свое оправдание? — твердо потребовал я.
— Сэр, я боялся за вашу жизнь. — Дворецкий, наконец, нашел в себе силы взглянуть мне в глаза. — Неужели вы не убедились, что с нами в доме находятся женщина-убийца и возможно еще один убийца?
— Продолжайте.
— Сэр, вы сами признались, что не нуждаетесь в этом наследстве. — Тут Эдгертон сделал отчаянный жест рукой. — И тем не менее вы неразумно, очень неразумно настаиваете на том, чтобы жить здесь. Я убежден, что кто-нибудь вас убьет задолго до окончания года. — Дворецкий вздохнул. — Но я понял, что невозможно заставить вас переехать в безопасное место одними разговорами. Поэтому я прибегнул к помощи колдовства, чтобы добиться моей цели.
— Колдовство на меня не действует.
— Я только что убедился в этом, сэр. Но я так надеялся на сверхъестественное.
Эдгертон выглядел крайне жалким и подавленным, поэтому я решил несколько смягчить тон.
— Ну, что же, ваши мотивы заслуживают снисхождения, и поэтому с игрой в колдовство покончим раз и навсегда. Вы, надеюсь, поняли меня, Эдгертон?
— Но ваша жизнь в опасности, сэр!
— Я вполне способен постоять за себя.
Лицо дворецкого озарила внезапно пришедшая ему на ум мысль.
— Сэр, мне только что подумалось, что вы в этой ситуации вполне можете оказаться убийцей.
— Эдгертон!
Но эта идея уже захватила его.
— Если это так, вы полностью положитесь на меня. Я никогда не выдам вашего секрета и, наконец, обрету душевный покой. Ибо, если вы убийца, вы ведь не убьете самого себя, и мне не о чем больше беспокоиться. Вы действительно застрелили мистера Кроуфорда, сэр?
— Эдгертон, довольно!
Вечером того же дня я обнаружил Аманту одну в гостиной. Я уселся рядом с ней в кресло с раскрытой книгой, но почти тут же отложил ее в сторону.
— Аманта, — сказал я тихо, — я знаю, что вы были в комнате Орвилла незадолго до того, как его застрелили.
Она несколько минут молча разглядывала меня своими темными глазами.
— Почему вы не сказали об этом сержанту Пуше?
— Я не видел в этом особой необходимости.
По-видимому, ответ ее несколько озадачил. Настала моя очередь задать ей вопрос.
— Аманта, это вы выстрелили в Орвилла?
После паузы она ответила:
— Да.
Я уставился на нее, переживая внутри гнев разочарования.
— Вам вовсе не обязательно признаваться мне в этом.
— Но вы же спросили.
— Да, спросил, но все же…
— Мой ответ поставил вас в неловкое положение? Теперь вы чувствуете себя обязанным сообщить обо всем сержанту Пуше?
— К черту Пуше! — Я встал и заходил взад-вперед по комнате. — Аманта, если вам абсолютно необходимо уничтожать людей, уничтожать из-за денег, может быть, вы остановитесь, если я вам предложу все, что имею… Я действительно готов, если вы захотите…
Дальше я не мог продолжать.
Аманта чуть раздвинула губы в улыбке.
— Но вы ведь отказались заплатить мне всего лишь пятьдесят тысяч долларов за то, чтобы я вас не отравила.
