— Конечно. Присоединяйтесь к нам.
И с тех пор Аманта стала обедать вместе с нами.
В течение следующей недели Орвилл, Фредди и я перевезли необходимые личные вещи в особняк. Мы разместились в разных апартаментах, чтобы провести год под одной крышей согласно собственным вкусам.
Примерно месяц спустя в один из дождливых вечеров Фредди, размышлявший лежа на диване, принял из горизонтального сидячее положение и заметил:
— Знаете ли вы, что в округе широко распространено колдовство типа вуду?
— Образованный человек не верит в подобную чепуху, — презрительно усмехнулся Орвилл. Затем, встретившись с моим несколько недоуменным взглядом, высокопарно добавил: — В свое время я окончил школу бухгалтеров.
Фреди заерзал на своем месте и, махнув рукой в сторону Орвилла, сказал:
— Если колдун или колдунья, исповедующие вуду, укажут на кого-нибудь, тот умрет еще до захода солнца. Перст судьбы, если можно так выразиться.
При этих словах Орвилл поежился.
— Мне только что пришло в голову, что, возможно, нам следует опасаться не только одной Аманты.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Фредди, внимательно разглядывая собеседника.
Орвилл ответил, также уставясь ему прямо в глаза:
— Убийство может стать привычкой.
— Если ты говоришь о моих женах, то они умерли совершенно случайно, — улыбнулся ему в ответ Фредди. — Несчастные случаи. Бедные мои женушки имели привычку слушать радио, когда принимали ванну. Так уж произошло, что их радиоприемники упали неожиданно в воду. Они обе погибли от электрошока и обе при жизни лгали мне, что у них есть сбережения. Они мне ничего не оставили. Ничего! — Фредди грустно вздохнул.
На следующий день, ближе к вечеру, Орвилл появился в гостиной с побледневшим лицом. Тяжело дыша, он подошел к бару со спиртными напитками, дрожащей рукой налил виски в бокал и наполовину осушил его. Затем повернулся ко мне и Фредди.
— Она указала пальцем на меня.
— Кто? Аманта? — спросил я, глядя на него поверх газеты.
— Нет. Дряхлая, очень дряхлая старуха. Я прогуливался по парку и увидел ее стоящей под липами у пруда. Она не сказала ни слова. Лишь пристально посмотрела на меня и простерла в мою сторону перст. Мне кажется, что это местная колдунья.
Фреди бросил взгляд на часы, стоявшие на камине.
— До захода солнца осталось около часа. У тебя есть что сказать перед смертью?
— Ты говорил с ней? — спросил я.
Орвилл отрицательно покачал головой.
— О, нет! Мне стало не по себе. Я повернулся и ушел. Почти убежал.
— Умереть от колдовства — безболезненная процедура, — заметил Фредди. — Удобный способ уйти из этого мира. — Он щелкнул при этих словах пальцами.
— Орвилл, — продолжил я спокойным тоном. — Всякий, знакомый с вуду или другой разновидностью колдовства, знает: наложенное на человека проклятье может быть снято с него. Вполне вероятно, что так называемая колдунья неспроста указала на тебя перстом. Может быть, она хотела, чтобы ей заплатили десять долларов. Почему бы тебе не предложить ей двадцатку, чтобы она сказала, кто надоумил ее напугать тебя?
— Ты думаешь, это сработает? — ухватился Орвилл за мою идею.
— Безусловно. Иначе каким образом нынешние кудесники становятся богачами?
Орвилл поставил недопитый стакан и сказал:
— Эта развалина не могла уйти далеко. Я сейчас разыщу ее.
Через полчаса после захода солнца Орвилл вернулся. Его башмаки и нижняя часть брюк были в грязи. Лицо его приобрело бледно-зеленый оттенок.
— Я не смог ее найти. — Глаза вошедшего безумно бегали по сторонам. — Я обречен.
— Орвилл, — многозначительно спросил я, — в данный момент ты жив или нет?
Он согласился, что все еще жив.
— Но ведь солнце уже зашло. Не так ли?
Орвилл растерянно замигал и затем понял, что я хотел ему сказать.
— Боже, все верно! Солнце ведь уже закатилось, а я все еще жив!
Он вытер пот со лба, со стекол очков и с хитрым выражением взглянул на нас.
— Я уже говорил, что для образованного человека не страшно никакое колдовство.
В десять вечера я отправился в свои комнаты, прихватив из библиотеки томик Теннисона. Я не перечитывал его с шестнадцати лет, и мне хотелось немного помечтать вместе с этим поэтом.
