Разговору этому предшествовали непродолжительные, но бурные события.
Как попечитель городского высшего начального училища, Разбогатеев должен был ежегодно составлять отчет об экзаменах в училище и его выпускниках.
Обычно это дело Разбогатеев перелагал на директора, а сам лишь подписывал отчет. На этот раз среди выпускников были его сыновья, и Николай Алексеевич взялся за отчет. Он получил у директора полные характеристики на каждого ученика и приступил к делу. Начинать пришлось с инородца Токурова, как с лучшего выпускника. Это неприятно кольнуло купца. Ему, конечно, было бы приятнее, если бы список открывал кто-либо из его сыновей. Он внимательно прочел все, что было написано об Уосуке, и его охватила еще большая досада. «Вот, — думал он, — голодный якутенок, сын невежественных родителей стал отличником, а мои оказались никуда не годными лодырями! Драть их надо, драть!» В этот момент в кабинет заявились Никола и Капитоша.
— Папань! А, папань! Позволь на остров, на пикник! — пробубнил Никола.
— На какой еще пикник?
— На лодочке! С ночевкой! Гришка исправников едет и еще другие… Все равно делать нечего!
— Ах, вам делать нечего? взорвался Разбогатеев. — Им делать нечего. Отец с утра до вечера на ногах, пообедать некогда, а они нет того, чтоб помочь, учиться — и то не хотят! Какой-то якут в отличниках ходит, а они по два года в одном классе сидят!
— Еще бы Токурову не быть отличником! Ему сам Петр Хрисанфович помогал! — вылез вперед Капитоша.
— А я вам не нанимал репетитора? А? Еще огрызаются! Вон! Вон отсюда! — затопал ногами Разбогатеев.
— Что здесь происходит? — Из соседней комнаты появилась жена Разбогатеева.
— Вот! Полюбуйся своими сынками. Бездельники! Лодыри! Еще куда-то на остров собираются!
— Ах, Николя, до чего ты груб! Ну и что? Пусть развлекутся мальчики!
— Это ты их такими воспитала: белоручек, барчуков вырастила. Ну, я им покажу! Усыновлю якутенка Токурова да и отпишу ему все. Он-то по крайней мере мое добро не разбазарит.
— Николя, ты совершенно несносен!
Братья под шумок выскользнули из кабинета. Ссора родителей их рассмешила. Хохоча во все горло, они ввалились в лавку отца, не обращая внимания на приказчика, набили карманы конфетами и отправились к приятелям. Через несколько минут кабинет Разбогатеева покинула и рассерженная купчиха.
Оставшись один, Разбогатеев плюхнулся в кресло и задумался. Безотчетно вырвавшаяся фраза об усыновлении Уосука не казалась ему абсурдной. Он постоянно расширял торговлю в якутских наслегах. Для этого ему требовался работник, хорошо говорящий по-якутски, знающий жизнь и обычаи якутов. Требовался человек честный и преданный, можно сказать — свой. Разбогатеев надеялся, что сумеет приручить Уосука, связать его чувством благодарности за предоставленную возможность учиться.
Уосук плохо спал ночью. В его душе боролись противоречивые чувства. Ему было жаль оставить отца и мать, которых нежно любил. Но разве не завидовал он тем же Николе и Капитоше! «Будь я сыном купца, — не раз с горечью думал он, — я бы не стал бить баклуши, как эти лентяи. Нет, я учился бы всю жизнь, чтобы приносить пользу себе и людям». И вот мечта его, по сути, сбылась. Пусть он станет всего лишь приемышем — ну и что? Главное — он сможет учиться дальше. А сколько интересного ждет его! Сколько увлекательных книг прочтет, сколько нового увидит!
Утром Уосук встал с больной головой. Он вышел из спальни намного раньше назначенного Разбогатеевым времени. И надо же было так случиться — на первом же перекрестке столкнулся с отцом Алексеем.
— Куда бредешь, сын мой?
— Да вот, — смутился Уосук, — господин попечитель велел зайти.
— Раненько! Господин попечитель наверняка еще почивают. Такие господа, как он, утром вставать не торопятся. Это мы, слуги божьи, встаем до рассвета — грехи паствы замаливать. Да, оскудел мир богобоязненными людьми. Взять хотя бы того же Николая Алексеевича. Ему молиться бы и молиться, прося господа о прощении. Кто же не знает, что всякий торг — обман?
— Святой отец, если торговля грех, то почему бог помогает купцам? Почему не разорит Разбогатеева?
