— Вы хотите сказать, что это предмет экзотический, сделанный каким-нибудь искусным ремесленником? — спросил Массимо.
— Именно это и пришло мне на ум. Но он мог быть куплен и в «Балуне», это не исключено.
— Если бы ваше предположение подтвердилось, я бы очень удивился, — с улыбкой сказал Массимо. — Некоторые до сих пор идут в «Балун» с тайной надеждой отыскать там картину Ван Гога. Между тем из уникальных вещей там остались лишь несколько вальдостанских колокольчиков.
Анна Карла вдруг, сама того не подозревая, произнесла фразу, которая сразу вернула Сантамарию в тревожные времена юности:
— А не отвезти ли мне туда в субботу мою бостонскую гостью. Или лучше показать ей Супергу?
Идиллия кончилась. Теперь каждый вернулся в свою сферу, стал чужим и недоступным. Эта субботняя поездка, мелкий эпизод из повседневной жизни унес Анну Карлу с той же неумолимостью, с какой смерть унесла Гарроне. А Сантамария, к собственному удивлению, почувствовал себя бедным шестнадцатилетним юношей.
— Вези ее в «Балун», ты в любом случае ничего не потеряешь. Если у этой американки артистические наклонности, то она уже насмотрелась на наши церкви и немного фольклора ее позабавит. Если же она…
— Почему бы и тебе, Массимо, не поехать с нами? Хоть раз мне поможешь.
— О нет, проси все, что угодно, но только не в «Балун»…
Они спорили, договаривались… а он со своим юношеским прыщиком на лице и с обкусанными ногтями был отторгнут. Проглотив горькую пилюлю, он вынул из кармана оранжевый конверт с фотографиями каменного фаллоса, сделанными в отделе судебной экспертизы.
— Если его не приобрели у перекупщиков из «Балуна», то мне придется обратиться к антиквару или к человеку, разбирающемуся в этих вещах, скажем, к коллекционеру либо к археологу… — Он повертел конверт в руках, так его и не открыв. — Правда, мне не хотелось бы ходить с этой штукой от одного к другому и показывать ее, точно фотографию преступника, которого разыскивает полиция.
— Согласен, — сказал Кампи, — это весьма неприятно. Погодите, а может…
Анна Карла вскинула руку.
— Я, пожалуй, знаю…
Она задумчиво посмотрела на Сантамарию.
— Ты тоже подумала о монсиньоре Пассалакуа? — спросил Массимо.
— Нет-нет… Я вспомнила одну вещь… Впрочем, это так, пустые догадки. Да, ты прав, монсиньор Пассалакуа — превосходный знаток искусства. Возможно, у него самого есть такой же… камень.
Сантамария живо представил себе одного из современных священников, в свитере и с гитарой, который из духа противоречия сделался церковнослужителем. Он давно уже перестал чему-либо удивляться.
— Он тоже персонаж вашего приватного театра?
— О нет, что вы! Монсиньор Пассалакуа сорок лет был миссионером в Океании, в Китае, в Африке, — сказал Массимо. — Это превосходный, высокообразованный человек.
— Да, но, если он представитель старой школы, не возмутит ли его моя просьба?
— Что вы! Он по натуре своей ученый и всегда сохраняет полное спокойствие. Если хотите, я пойду с вами. С радостью повидаю старика! — сказал Массимо Кампи.
— Буду вам очень признателен.
— Тогда я ему сейчас позвоню. Вам удобно будет встретиться с ним завтра утром?
— Вполне.
Массимо Кампи открыл дверь и мгновенно исчез в маленьком коридоре. Сантамария неторопливо положил конверт в карман и принялся разглядывать ковер, пейзаж на стене, белую вазу. Впервые за двадцать лет он не знал, что сказать женщине. Но и она, черт возьми, могла бы прийти ему на помощь — ведь красноречия ей не занимать.
Он неуклюже повернулся к ней.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Через большие с льняными занавесками окна в комнату, словно мраморные шарики, ворвались с улицы звуки, раздельные и отчетливые: какой-то водитель переключил скорость, другой негромко просигналил, заплакал ребенок, дорожный рабочий высыпал гравий на асфальт. О господи, что же теперь будет, со страхом подумал Сантамария. Сердце забилось часто-часто. Он вдруг ясно понял, что их пути пересеклись. Еще немного — и они бросятся друг другу в объятия.
На нижнем этаже залаяла собака, с грохотом промчался мотоцикл, и наконец все звуки заглушил рев машин и автобусов. Напряжение спало. Нет, жизнь не так проста, и не существует самого короткого и прямого пути. В субботу вечером она пойдет в «Балун» со своей американкой, а он поедет в Новару к своей подруге Иоле, которая разошлась с мужем и открыла ателье мод. Вот уже восемь лет они в мире и согласии делят «супружеское ложе».
