На этом тема была бы исчерпана, и моя американская карьера потерпела крах, если бы в Вашингтоне, округ Колумбия, ей не придали новый аспект. Один гостеприимный гражданин этого относительно небольшого и относительно красивого города пригласил меня в ресторан с кондиционером и, естественно, задал там непременный вопрос о моем мнении по поводу Америки и Нью-Йорка.
— Нью-Йорк — милый город, — затянул я свою обычную песню, — но на мой вкус, немного шумный.
— Секундочку, — остановил меня мой хозяин. — Я это должен рассказать своей жене.
Он достал телефон и после пары вводных фраз заговорил обо мне:
— Очень славный, — услышал я его слова. — Но терпеть не может Нью-Йорк. Тамошний шум просто сводит его с ума.
Затем он, выжидательно держа трубку в руке, обратился ко мне:
— Жанетта хотела бы знать, не обратили ли вы также внимания на обилие мусора в Нью-Йорке?
— Еще бы! Это просто мерзость какая-то!
— А сирены и стрельбу по ночам?
— Лучше не напоминайте!
— Моя супруга хотела бы пригласить вас на ужин, — известил он меня через несколько секунд.
Это было мгновение истины. Это тем же вечером в доме моего новоприобретенного друга Гарри подтвердили многие изысканные гости, которых он пригласил в честь меня и которые обступили меня плотным кольцом, с коктейлем в руке и жаждой мести в глазах.
"Расскажите нам что-нибудь ужасное про Нью-Йорк", — умоляли меня их взгляды. — Вы как иностранец должны быть беспристрастны. Ругайте же его!".
Ну, это я — пожалуйста.
— Нью-Йорк страшно действует на нервы, — мимоходом заметил я. — Я не смог бы прожить там и двух лет.
— Еще! — простонали с закрытыми глазами столпившиеся вокруг дамы. — Дальше, дальше!
— Нью-йоркские мужчины неэлегантны, небриты и скупы. Нью-Йорк — это не Америка.
— Гениально, — простонал какой-то молодой газетчик. — Это же заголовок моей завтрашней статьи! — И он исчез.
На следующий день во всех ведущих газетах города рядом с моей фотографией красовался огромный аншлаг: "Израильский ученый ненавидит нью-йоркскую истерию", — и как подзаголовок: "и любуется великолепными красотами Вашингтона".
Известие, подобно степному пожару, распространилось от побережья к побережью. Когда я в Хьюстоне, штат Техас, выходил из самолета, меня уже поджидала толпа ковбоев, разъедаемых комплексом неполноценности[9].
Руководитель делегации, ростом под два метра, обратился ко мне:
— Эй! Не вы ли тот малый, что везде ругает Нью-Йорк?
— Все зависит от того, — ответил я, — что вы здесь мне предложите.
Был предложен номер в "Хилтоне", лимузин с персональным шофером и безграничное количество виски со льдом. На торжественный обед, данный в мою честь мэром города, съехались нефтяные магнаты со всей округи. Они молча занялись своими стейками. Они безмолвно и неподвижно вперили в меня свои взгляды, полные ожидания. Я дал напряжению немного окрепнуть, прежде, чем начать представление:
— Господа, — сказал я, — я предлагаю тост за ваше здоровье. Вот только в Нью-Йорке это у вас не получится. Это вообще не город, а какой-то огромный, злобный притон наркоманов. Его было бы неплохо окружить полицейским кордоном.
Громоподобные аплодисменты, разразившиеся вслед за моими словами, заставили содрогнуться все окрестные стада быков. А после моего телевизионного интервью ("Средний нью-йоркский великан на 3 дюйма ниже среднего техасского гнома") мне вообще пришлось отбиваться от многочисленных приглашений, посыпавшихся со всех сторон изо всех штатов. Человека, взявшего затем дело в свои руки, звали Чарли. Представился он мне так:
— Вы — экстра-класс. Выше Гималаев. Ваш трюк с Нью-Йорком проходит на "ура". Вам нужен только агент. Меня зовут Чарли.
И мы заключили с ним контракт на год. Чарли напечатал проспект с прайс-листом, который в наглядной форме давал обо мне необходимую информацию и стоимость мероприятий:
"Общие заметки о перенаселенном Нью-Йорке: приглашение к обеду (шесть блюд).
Детальное описание морального разложения: проживание и обслуживание на два дня в первоклассном отеле.
Пикантные детали ночного разбоя (с яркими примерами): шесть дней в отеле класса люкс. Скидки для обществ.
