Начали собираться... Ассортимент рыболовных принадлежностей, захваченных нами, нс отличался разнообразием: взяли пять шнуров, длиной каждый 15-20 метров с большими самодельными крючками на концах, солидным грузом и небольшими, также самодельными блеснами из жести без якорьков, прикрепленными в десяти сантиметрах от крючков таким образом, что они свободно играли при подергивании. Прихватили также багорчик для крупной рыбы и несколько запасных крючков. Кроме этого, я положил в рюкзак на всякий случай набор блесен ч два надежных шнура для дорожки.
Место ловли находилось от нашего дома километрах в десяти.
По дороге надо было заехать в одян из заливчиков и накопать во время отлива морских червей. Отливы в это время начинались между 2 и 8 часами утром, между 14 часами 30 минутами и 20 часами 45 минутами вечером. Поэтому выехали после обеда к вечернему отливу.
Володя уверял, что на всем ближайшем побережье находилось только одно такое, "червивое" место. Когда приехали туда, пологий, песчаный берег на далекое расстояние уже освободился от воды. Где находился червяк, там возвышался небольшой холмик с едва заметным отверстием посредине. Пришлось долго работать железной лопатой, прежде чем собрали около сотни больших, толстых червей, похожих на наших выползков,
По окончании этой, я бы сказал, тяжелой и длительной работы мы поехали пить чай, так как на ловлю отправляться было уже. поздно. Место, к которому мы подъехали,- красивое, сухое, с живописно разбросанными в беспорядке громадными камнями,- по словам Володи, издавна служило как ночевка и отца его и деда.
Чуть забрезжило, когда мы выехали на ловлю. Глубина в этих местах залива от трех до пятнадцати метров. Там, где мы остановились первый раз, она доходила до десяти метров.
Насадив на крючки по два червяка, опустили снасти и начали блеснить. Лодка слегка передвигалась в одном направлении, вероятно под действием прилива. Эта ловля мне чем-то напомнила ловлю зимой на блесну из прорубей.
Более получаса мы напрасно подергивали снасти... Но вот Володя подсек треску весом в килограмм, вторая у него сошла.
Затем настала и моя очередь: одну за другой я вытащил четырех рыб. Почти столько же у пас сошло при поддеве. Это происходило, конечно, из-за несовершенства снасти: рыба зачастую хватала, видимо, не червяка, а блесну, не имеющую якорька. Затем довольно бойко начала брать треска весом от трехсот граммов до четырех килограммов. Но неожиданно рыба брать перестала. Покрутившись около этого места еще некоторое время безрезультатно, мы решили вернуться на берег перекусить.
Я торопил Володю. Погода нам все время благоприятствовала, было тепло и тихо. После обеда мы решили перебраться подальше от берега, к островам.
Володя работал веслами, я сидел в корме, выбросив блесну с привязанным к ней порядочным грузом, чтобы она шла глубже.
Володя недоверчиво глядел на мою затею. Но вот я почувствовал, что взяла крупная рыба, и скоро подтащил к лодке большую треску. Пришлось подхватить ее багром. Лодка шла близко от островка. В очень светлой воде виднелись громадные камни.
какая-то ветвистая трава, вроде морской капусты, и я уже решил выбрать из воды дорожку, когда опять взяла треска, на этот раз небольшая.
Вероятно, мы напали на крупный косяк, потому что рыба хватала блесну непрерывно. Володя остановил лодку^ и я, забрасывая и подтягиван дорожку, вытаскивал одну треску за другой.
Пришлось пожалеть об отсутствии удилища, удовольствие было бы еще больше... Меня особенно удивляло то, что рыба брала наверху, не давая погружаться блесне более чем на полметра.
Правда, глубина в этих местах не превышала двух-трех метров...
Приняли решение половить у большого острова, ближайший скалистый берег которого круто обрывался в воду. Лодка медленно шла вдоль неприветливого берега. Солнце заглядывало сюда, видимо, только по утрам. Вода темная, спокойная и загадочная отражала неясные очертания нависших скал. Дорожка все время тянулась за лодкой на значительной глубине.
И вдруг я почувствовал сильный рывок. От неожиданности я чуть не выпустил шнур. Понемногу начал отдавать запас. Вот уже остались считанные метры. Шнур натянулся, как струна, и невероятно резол руку, принимая все более отвесное положение:
