Двадцать пятый раз... Поплавок дошел до омута и вдруг исчез под водой. Наконец-то! Но, на крючке - крупная уклейка.
Новый рейс наживки Я почти равнодушно смотрел на поплавок, потом перевел взгляд на рыбью мелочь, скопившуюся у корней вяза, повисших в воде. Здесь сотни язят и голавликов. Одни беспокойно сновали, отыскивач тоо в TPeщиикax плитняка, другие стояли совершенно неподвижно, чуть шевеля плавниками.
Я бросил в воду овода. Началась суматоха, рыбешки мигом разорвата и растащили жертву. В этот момент удочка чуть не вылетела из моих рук, леска начала быстро разматываться.
Рыба упорно сопротивлялась, пытаясь оборвать леску, пришлось немного уступить, затем я подмотал леску па барабан катушки, рыба пошла спокойней, но метрах в пятнадцати от вяза бросилась в глубь омута оставив на поверхности большой бурун.
Еще минут десять борьбы, и в подсачек лег, сверкая сеоебристой с золотым отливом чешуей, большой язь. Ради него можно было просидеть здесь и весь день!
Но что больше всего поразило меня - это качество крючка: килограммовый язь - рыба сильная, он свободно разгибает крючки слабой закалки пли ломает, если они перекалены. Этот же крючок, казавшийся таким слабеньким, совершенно свободно выдержал испытание.
Очевидно, прямой угол его, куда попадает губа рыбы, не может разогнуть даже довольно крупная рыба, а прямое жало и изгиб при самой небольшой подсечке свободно просекают губу, и рыба, как на копье, повисает на таком крючке, не в силах сорваться с него.
Северный ветер
Я возвращался с рыбной ловли, прикрыв пустую корзинку ветками и травой от любопытного взора прохожих. Шел, выбирая наиболее пустынные тропинки, избегая всякого рода встреч, чтобы незаметно проникнуть в дом.
И ам уж можно было чувствовать себя спокойно, так как мои домашние привыкли к такого рода "уловам". Неожиданно я услыхал за своей спиной голос:
- Ну, как дела, рыбачок?
Оглянувшись, увидел своего приятеля из села Малиновки. Врать ему не имело смысла: он уже бесцеремонно поднял ветки, обнажив пустое дно корзинки.
- Веточки козе несешь? - ехидно спросил он.
Я начал объяснять ему причину неудачи, ссылаясь на известный мне из рыболовного календаря "северный ветер", когда рыба не клюет даже на самую лучшую приманку.
- Значит, виноват ветер? Жаль, очень жаль! - сокрушенно произнес приятель, поглядывая яа деревья, листья которых едва шевелились от легкого дуновения теплого южного ветерка.
- Вот, что, дорогой, приезжай-ка завтра к нам в Малиновку харруса половить, у нас много его в речке. Может быть, он и при северном ветре клевать будет. Да мух побольше налови, до них он большой охотник.
Дома весь остаток дня был посвящен ловле мух. Успокоился я. к(гда две спичечные коробки были заполнены.
Рано утром я плотно привязал к велосипеду удилище, закинул за плечи рюкзак и быстро выехал за околицу.
День обещал быть чудесным. С синего безоблачного неба утреннее солнце посылало яркие лучи, которые тысячами искр сверкали в капельках росы, обильно покрывавшей траву.
Доехав до мельницы, я сделал небольшой привал и искупался, бросившись в воду с моста. После купанья особенно приятно было ехать по .узкой тропинке во ржи. Поле скоро кончилось, и тропинка стала подниматься в гору, покрытую густым- ельником. Половину горы пришлось преодолеть пешком, зато как хорошо было нестись вниз по пологому склону, когда свежий ветер нежно холодит лицо и, упираясь в грудь, как бы играя, хочет уменьшить скорость машины.
Через час я был в Малиновке. Оставив велосипед у своего знакомого, я отправился с его сынишкой к заветной речке. В воображении она рисовалась широкой и быстрой, с прозрачной холодной водой, окаймленной по берегам густым вековым лесом. Мой проводник вел меня куда-то под, гору, в самую чащу леса. Вскоре среди хвойных деревьев стали попадаться лиственные:
ива и ольха. Мы прошли еще с полкилометра, пробираясь сквозь чащу, когда идущий впереди парнишка раздвинул кусты, повернул ко мне веснушчатое лицo с облупленным носом и торжественно сказал:
- Ну, дяденька, вот и река!
Но я видел только кусты и спросил с недоумением:
