Работая в своем кабинете, разбирая почту, читая поступившие секретные донесения и отвечая на некоторые из них, Зиммер время от времени любовался собой, бросая взгляды в большое зеркало, стоявшее возле стола. Иногда, прерывая работу, он бархоткой до блеска натирал и без того сверкающие сапоги.
В кабинет быстро вошел молодой низкорослый обер-лейтенант. Положив на стол толстую тетрадь, он отступил назад и вытянулся по стойке «смирно».
— Садитесь, обер-лейтенант, — не поднимая головы, проговорил капитан.
Обер-лейтенант, аккуратно усевшись на стул, положил левую руку на тетрадь и стал ждать, когда капитан уделит ему внимание.
Капитан скосил глаза на обер-лейтенанта и пренебрежительно улыбнулся:
— Вы уже ознакомились с материалами, которые в тетради?
— Ознакомился, господин капитан.
— У вас готовы предложения о том, как для пользы Великой Германии будут работать Курбанмедов и Векилов?
— Простите, господин капитан, но на этот счет у меня нет готовых предложений.
— А когда они будут?
— Я думаю, у меня их вообще не будет.
— Ну-ну, обер-лейтенант, ведь вы награждены за храбрость Железным крестом, — насмешливо проговорил Зиммер и, смерив лейтенанта суровым взглядом, продолжил. — Вы написали заключение, что оба туркмена негодны для службы в абвере...
Обер-лейтенант не успел ответить, так как в кабинет стремительно вошел подполковник Кинцель, по требованию которого из гестапо для работы в абвере были взяты Курбанмедов и Векилов.
Оба офицера вскочили, одернув мундиры.
Кинцель сел в кресло возле окна и хозяйским взглядом окинул кабинет и стоящих перед ним навытяжку офицеров.
— Садитесь, господа, — сказал подполковник, выстукивая марш на подлокотнике кресла.
Капитан сел рядом с обер-лейтенантом. У Кинцеля было превосходное настроение. Некоторое время он молчал, а затем спросил:
— Сейчас вы говорили о каком-то письменном заключении. О каком же?
Капитан хотел встать со стула.
— Нет, нет, сидите. Мы будем беседовать, — остановил его подполковник.
— Я дал личные дела Векилова и Курбанмедова обер-лейтенанту, чтобы он, изучив их, сделал письменный вывод об их пригодности для работы в абвере. Обер-лейтенант считает, что эти два субъекта для ра боты в абвере непригодны.
Подполковник произнес:
— Мнение обер-лейтенанта для меня ясно. А ваша точка зрения?
Капитан потер лоб и промолчал.
— Капитан Зиммер, встаньте! Выскажитесь по этому вопросу.
Густо покраснев, капитан вскочил со стула.
— Господин подполковник, я присоединяюсь к выводам обер-лейтенанта. Ничего нового по этому вопросу я сказать не могу.
— Тогда почему же вы не хотите, чтобы этот вопрос решил обер-лейтенант?
Опустив голову, капитан не ответил.
Кинцель был рад, что его подчиненные не могут прийти к общему мнению относительно этих пленных—Курбанмедова и Векилова.
Зачастую гитлеровские руководители были о себе высокого мнения, и если подчиненный был умнее своего начальника, он должен был это скрывать. Только таким путем он мог войти в доверие своего начальства и пользоваться привилегиями службы.
Поэтому Кинцеля не разозлила, а скорее развеселила нерешительность его сотрудников. Подполковник был рад, что может блеснуть перед ними своим умом, такие моменты бывают нечасто.
Он встал с места, оба офицера вытянулись перед ним.
— Садитесь, господа офицеры. Я хочу с вами доверительно побеседовать.
— Господин подполковник, разрешите взять рабочие тетради и занести в них ваше указание, — произнес капитан Зиммер.
— Пожалуйста, господа офицеры, я не против. Это даже лучше для дела, — добродушно согласился Кинцель.
Подполковнику не приходило в голову, что действия капитана диктовались подхалимскими побуждениями, поэтому он был доволен собой и сотрудниками.
Оба офицера сели за стол, раскрыв тетради и уставились на подполковника. Они напоминали прилежных учеников.
Подполковник, собираясь с мыслями, склонил голову набок и, заложив руки за спину, начал прохаживаться по кабинету.
— Обер-лейтенант, — промолвил Кинцель, — Допустим, что вы строитель и попадаете в лес для поиска материалов, необходимых строительству. Скажите, найдете вы его в лесу? Отвечайте, не вставая.
