Заехали во двор, где пахло теплым навозом. Неловко улыбаясь, оглядываясь по сторонам, не зная, куда себя приспособить и как тут положено вести себя, ребята стояли около телеги. Лохматый пес ринулся на них от сарайчика, где воровал у свиней похлебку. Бесстрашная Катя присела перед ним и протянула руку погладить, да еле успела ее убрать - так свирепо клацнул зубами пес.
- Ты чего собаку дразнишь? - завопила какая-то девчонка с крыльца.
- Все равно собаки меня любят, - гордо сказала Катя, пристально глядя в глаза лохматому псу. И верно, от нее он отстал, привязался к Гусинскому с Канатьевым.
- А вы чего? - прикрикнул на них Фома Кузьмич. - Идите со двора, проситесь у людей, может, кто примет, а мне без надобности вы. Я и так двух дармоедов прохарчить взялся… - Не глядя на оробевших мальчиков, он уже командовал Володе: - Эй, Володька! Лошадь распряги! А ты, девка, как тебя, Катька, что ли, ступай на скотный, вон хозяйка глядит, она тебе сыщет дело… Да работать у меня по совести, не то я вам живо найду укорот!
Володя осторожно приблизился к Фоме Кузьмичу и, хотя тот сердито повернулся к нему спиной, забормотал в эту жирную спину про то, что Фома Кузьмич напрасно думает, будто они какие-нибудь. За него, Володю, родители хорошо заплатят…
- Заплатят! Лошадь до сих пор не распряг?
- Так не умею я, Фома Кузьмич, - несмело улыбнулся Володя.
- Что же тебя, так даром и кормить?
- Почему даром? Мои родители заплатят вам за все!
- Твои родители эвон где! А посередке - фронт…
Фома Кузьмич не договорил - заметил, что вместе с Гусинским и Канатьевым со двора уходит и Катя.
- А ты куда? - крикнул он.
Екатерина подошла и уставилась на него большими темными глазами.
- Не понимаю, - сказала она спокойно.
- Я тебе куда велел идти?
- Зачем вы притворяетесь злым? - продолжала она, удивленно рассматривая Фому Кузьмича. - Мы и так вас боимся… Вот, привезли мальчиков и бросили. Куда им теперь?
- Ладно, Катя, - сказал Канатьев, и они с Гусинским пошли к воротам.
Екатерина смотрела на Фому Кузьмича.
- Панкратовых нехай спросят, - буркнул он.
- Мальчики, - крикнула Екатерина, - спросите Панкратовых, скажите, Фома Кузьмич прислал, а если не получится - возвращайтесь сюда.
- У тебя что, родители тоже из богатеньких? - неласково спросил ее Фома Кузьмич.
- Нет, они бедные, - тряхнула головой девочка.
- Что ж, они и за твой прокорм не заплатят?
- Так ведь я буду работать, - улыбнулась она и пошла, куда ей велел Фома Кузьмич, к скотине.
Нестарая, худая женщина в грязном платке, надвинутом на глаза, взглянула на Катю и, не спросив, как ее зовут, велела убрать и сменить у коров подстилку.
Животных Екатерина не боялась с детства. В пустое стойло надо было пройти мимо двух коров. Коровы стояли к ней задами, худая женщина их доила; одна корова оглянулась на Катю с любопытством, и девочка ей улыбнулась, почувствовав хоть маленькое облегчение… Катя понимала, что ей надо убрать из пустого стойла полужидкое навозное месиво. Она ничего не имела против этой работы, но не знала, как к ней приступить.
- Вон оне, вилы, - равнодушно сказала хозяйка. - Видишь окошко? Бросай туда.
Катя не решалась ступить в навозную жижу. Ботинки у нее были одни, и тут они сразу бы ужасно промокли. Но что оставалось делать? Вздохнув, она шагнула вперед, что-то зачавкало, и жижа протекла в шнуровку…
- Куды полезла! - удивилась хозяйка. - Лапти пошарь в углу.
Как будто не могла сказать секундой раньше! Катя вышла на сухое, подобрала, где ей было сказано, пару огромных лаптей, задубевших от пропитавшего их навоза, скинула башмаки, уже подмокшие конечно, сунула маленькие ноги в эти скороходы.
- Маленький Мук, туфлями стук, - улыбнулась она, приглашая и хозяйку посмеяться, но та не взглянула на девочку.
Катя осторожно, чтоб не упасть, взялась за вилы. Какие они были нескладные, тяжелые, хотя вообще-то Катя хорошо бегала на коньках, увлекалась акробатикой, и девочки считали ее сильной… Она решительно поддела вилами толстый, пропитанный жижей, слой соломы и подняла его, изогнувшись, к маленькому окошку, прорубленному в бревенчатой стенке. Жижа потекла сверху на голову, даже на лицо и на плечи… Но Екатерина не бросила вилы. Упрямо совала их в окошечко, пока не попала. Потрясла вилами, комок свалился наконец куда-то за стену.
