Она покачала головой.
– Тогда чего такая вялая? Ты, часом, не наркоманка?
– Это нервное, ― чтобы говорить, Вике все еще приходилось прикладывать усилия.
– Но идти-то сможешь?
Она кивнула.
– Ты извини, что я тебя выгоняю, но мне самому пора. Еду в экспедицию на три месяца. Тебя как зовут-то?
– Вика.
– А я Володя. Слушай, Вика, а твой дядя ведь здесь где-то живет? Давай я схожу, врежу ему ― заодно и твои вещички заберу, а?
Она замотала головой, в глазах отразился такой страх, что парень поспешил сказать:
– Не хочешь ― не надо. Тогда пей чай, и ложечку элеутерококка прими, он тебя взбодрит. Открывай рот… Вот так! А теперь будем соображать, во что тебя одеть.
Он распахнул шкаф, недолго порылся в нем.
– Выбор небольшой. Извини, я человек небогатый и лишнего у меня нет. Вот эти штаны и рубашка, думаю, подойдут… Держи. Ванную найдешь или проводить?
Вика поднялась, слегка качнувшись при этом, подхватила вещи и побрела в коридор. В ванной она ополоснула лицо и поглядела в зеркало. Ну и вид! Лицо бледное, под глазами синяки, какая-то ссадина на скуле, спутанные патлы висят сосульками. Она нашла на полке расческу, кое-как привела волосы в порядок и начала одеваться. Тяжелая, как чугун, голова работала плохо, она еле сообразила, что если сядет на ванну, то не будет падать, натягивая потертые джинсы. С пуговицами на застиранной клетчатой рубашке тоже пришлось повозиться.
В дверь постучали:
– Готова? Времени мало…
Выходя в коридор, она едва не упала ― штаны были слишком длинны, а ей не пришло в голову их подвернуть. Это сделал Володя. Поднявшись, он почесал в затылке.
– А вот во что мне тебя обуть? Нельзя же идти по городу босиком? Ножка у тебя немаленькая… Размер тридцать восьмой?.. У моей мамы тридцать пятый.
Парень покопался на обувной полке и достал истрепанные кеды. Конечно, они были велики, но Вика послушно всунула в них ноги. Затягивая шнурки потуже, парень приговаривал:
– Теперь не свалятся. Как говаривал незабвенный Доцент: «Пускай думают, что мы спортсмены»…
Вика юмора не поняла, она не помнила никакого доцента.
– Не так уж и плохо, ― оглядел ее с ног до головы Володя, ― в крайнем случае, можешь сойти за хиппи.
Он подвернул ей рукава на рубахе, Вика даже не шевельнулась, чтобы помочь. Потом взглянул на часы, подхватил объемистый рюкзак и скомандовал:
– На выход!
Через пять минут они были в метро. По дороге парень попробовал развлечь ее разговорами, но, увидев, что она не реагирует, умолк.
На Ленинградском вокзале Володя потащил ее за руку к расписанию и вскоре радостно сообщил:
– Поезд через десять минут ― я вполне успеваю. Пошли покупать билет.
Пару минут спустя он вручил ей зеленоватый бумажный чек.
– Спасибо, ― тихо поблагодарила она его. ― Ты не жди, иди, я сама.
– Нет уж, в вагон тебя посажу.
Перед дверью в вагон он шутливо погрозил пальцем:
– Смотри, Калинин свой не проспи! Там-то недалеко?
– На автобусе. Билет восемьдесят пять копеек.
– Держи рубль. Родители, наверное, дома ― сегодня ж выходной. Ну, Виктория, счастливо!
Он слегка подтолкнул ее, она обернулась в дверях.
Симпатичный парень в стройотрядовской форме махнул ей рукой и поспешил к метро.
Открыв дверь на звонок и увидев дочь, Маргарита зажала рот рукой, будто сдерживая крик.
– О, господи!.. ― вполголоса выдохнула она.
Вика скривилась, из глаз опять полились слезы. Мама обняла ее, прижала голову к груди, постояла так немного, укачивая и успокаивая, а затем повела на кухню. Там усадила за стол и прикрыла дверь.
– Вика, что случилось?.. Почему ты в таком виде?..
Сквозь слезы и рыдания она рассказала маме все.
– Вот ужас!.. Кто бы мог подумать?.. Такой солидный человек, партиец… ― запричитала мать, и вдруг спохватилась: ― А как же экзамен?
– Какой экзамен, мам! ― простонала в отчаянии Вика. ― Со мной же опять «это» было, голова до сих пор чугунная… Да и в чем бы я на экзамен пошла, в ночной рубашке?.. Если бы не этот парень, я бы окоченела там, на чердаке. Он и обогрел меня, и одел, и на поезд посадил… Пока ехала, немного в себя пришла…
– Все-таки есть еще добрые люди на свете! ― вздохнула мать.
Дверь на кухню открылась и ввалился отец, в мятой майке и трусах, опухший после вчерашней пьянки.
