Быстро, однако, человек осваивается со всякой обстановкой; несмотря на глубину в 18 сажен, мой экипаж скоро забыл, что он на дне моря, и почувствовал такую потребность в еде, что не было никакой уже возможности удержаться от соблазна пустить в ход электрическую кухню, и вскоре все мы с большим аппетитом принялись за свои пайки...
Был уже седьмой час вечера, когда я стал подумывать и о подъеме на поверхность, так как оставаться на ночь на такой довольно изрядной глубине, и притом на дне, не представлялось особенно соблазнительным, становиться же на подводный якорь тоже не хотелось.
Едва только успел и отдать распоряжения о приготовлении к подъему на поверхность, как вдруг из командирской рубки с бледным, страшным лицом не появился, а буквально выбросился мой боцман, который за минуту до этого влез туда, чтобы опробовать там все приборы. Лицо его выражало такое изумление, такой немой ужас, что у меня чуть не подкосились ноги, я почувствовал, что быстро теряю остатки самообладания.
"Там что-то..."- едва расслышал я его слова; больше ничего он не в состоянии был произнести и только каким-то резким, отчаянным движением указал наверх.
Я собрал в себе все свое мужество и бросился в рубку... Правда, там самообладание вернулось ко мне, но тем не менее зрелище, так ужаснувшее моего испытанного боцмана, поразило и меня,- сквозь иллюминаторы, в темноте, окружающей лодку, виднелся какой-то странный свет... Непрозрачность воды мешала разобрать, откуда он исходил, но было ясно одно: что он несомненно находился где-то невдалеке от нас, впереди лодки.
Первая мысль, что это какое-нибудь морское животное с неведомым источником света, не особенно укладывалась в моей голове, поэтому оставалось одно жуткое предположение - не находилась ли возле нас по соседству какая-нибудь таинственная подводная лодка...
Когда я оправился от первого острого и всепоглощающего впечатления, я решил немедленно подняться на поверхность, хотя бы наверху ревел самый ужасный ураган.
По счастью, когда мы всплыли на поверхность, погода уже немного улеглась.
Когда я вылетел на верхнюю палубу, а за мной и мой боцман, все еще бледный, мы оба остановились как вкопанные, и я почувствовал, как постепенно краска смущения стала покрывать мое лицо, и вслед за этим мы оба почти одновременно вдруг разразились громким смехом; наше внимание было сосредоточено на носу лодки, где мы неожиданно заметили причину нашего невольного на дне ужаса - на штаге почему-то горели опознавательные фонари...{11}
Вероятно, боцман, когда был в рубке, нечаянно для себя включил их, за что первый же и был так жестоко наказан.
Удивительно, насколько, однако, тяжело отзывается на нервной системе продолжительное плавание под водой; достаточно другой раз какой-нибудь мелочи в подводном царстве, чтобы вызвать целую бурю суеверного страха и неожиданной тревоги, от которых так недалеко и до несчастия...
4-го октября.
Сегодня утром вернулся я наконец к своему отряду, который стоит сейчас в бухте невдалеке от порта.
Теперь наш отряд представляет уже солидную флотилию из целой серии подводных лодок и одного транспорта, который служит для нас нашей главной мастерской, где исправляются все повреждения лодок, нашим складом, где находится на хранении все лишнее имущество отряда, общей нашей "кают-компанией" и, наконец, общим жильем, поэтому этот последний и получил у нас название "мамаши подводных лодок".
И. Ризнич. Подводные лодки в морской войне
Иван Иванович Ризнич - один из пионеров русского подводного плавания. Выпускник Морского корпуса. Командовал в 1906-1908 годах подводными лодками "Лосось", "Стерлядь". Автор "Командных с лов по управлению подводными лодками", теоретических брошюр и публичных лекций. За пропаганду прогрессивных взглядов был уволен с флота в запас. Призван по общей мобилизации в 1914 году и назначен командиром дивизиона подводных лодок особого назначения. В 1917 году на подводной лодке "Святой Георгий" совершил первое океанское плавание среди русских подводников, перейдя из Средиземного моря в Белое.
